– Да, спасибо, мне понравилось. Во всяком случае, то, что про Натали.

– Я пришла побеседовать с Мередит о Уинд-Гапе и, может быть, задам ей несколько вопросов о вашей сестре, – сказала я. – Не возражаете?

Он пожал плечами.

– Нет, конечно. Только она еще не пришла. Она готовила чай и заметила, что кончился сахар. Переполошилась, побежала в магазин. Даже накраситься не успела.

– Вот ужас-то.

– Для Мередит – да.

– Как вы себя чувствуете в Уинд-Гапе?

– Эх… нормально, – ответил он. Стал поглаживать себе руку. Переживает. Мне стало его жаль. – Не знаю, лучше ли где-то еще, так что мне сравнивать трудно. Понимаете?

– Вы хотите сказать: «Здесь просто невыносимо, тоска смертельная, но я не знаю, где лучше»? – предположила я.

Он повернулся и посмотрел на меня. В его голубых глазах отражался овальный бассейн.

– Именно это я и хотел сказать.

«Привыкай», – подумала я.

– Вам не хотелось бы обратиться к специалисту? – спросила я. – Думаю, что психолог мог бы оказать вам серьезную помощь.

– Ага, Джон, пусть поможет тебе справиться с кое-какими желаниями. Сдержать себя, когда тебе чего-то хочется до смерти. Нам не надо, чтобы еще какие-нибудь девочки остались без зубов.

Эмма прыгнула в бассейн и стала плавать метрах в трех от нас.

Джон вскочил, и мне на мгновение показалось, что он сейчас бросится к ней и станет душить. Но он показал ей средний палец, беззвучно открыл и закрыл рот, потом ушел в свой домик.

– Жестоко ты с ним, – заметила я.

– Зато смешно, – сказала Кайли, проплывая мимо на ярко-розовом надувном матрасе.

– Вот ненормальный, – прибавила Келси, плывя за ней.

Джоудс сидела на одеяле, упершись подбородком в колени, и молча смотрела на фургон.

– Недавно ночью ты была со мной так мила. И вдруг такая перемена, – шепотом сказала я Эмме. – В чем дело?

Она на мгновение растерялась.

– Не знаю, – ответила она. – Жаль, что так получается. Постараюсь исправиться.

Она поплыла догонять подруг, и тут в двери показалась Мередит и капризным голосом пригласила меня войти.

* * *Дом Уилеров показался мне знакомым: мягкий плюшевый диван, журнальный столик с моделью парусника, стильная бархатная желто-зеленая оттоманка, черно-белая фотография Эйфелевой башни, снятой под углом. Весенний каталог с товарами для дома Поттери Барн. Даже лимонно-желтые тарелки, на которых Мередит сейчас подавала глазированные пирожные с ягодами.

На ней был льняной сарафан цвета неспелого персика, волосы приспущены на уши и на затылке собраны в свободный хвост – с этой прической, требующей большой аккуратности, она, должно быть, возилась минут двадцать. Мередит вдруг показалась очень похожей на мою мать. Ее скорее можно принять за дочь Адоры, чем меня. Пока она накрывала на стол, я боролась с закипающей во мне завистью. Разлив по стаканам сладкий чай, она улыбнулась.

– Не знаю, что вам наговорила моя сестра, но могу предположить, что это была какая-нибудь гадость или пошлость, поэтому прошу прощения, – сказала она. – Впрочем, вы наверняка знаете, что заводила у них Эмма.

Она посмотрела на пирожное, но, казалось, передумала его есть. Слишком красивое.

– Думаю, вы знаете Эмму лучше, чем я, – ответила я. – Похоже, они с Джоном не…

– Бедный ребенок, вечно ей не хватает внимания, – сказала она, кладя ногу на ногу. Потом поставила ноги рядом и расправила сарафан. – Эмма боится, что иссохнет и разлетится по ветру, если к ней не будет постоянно приковано внимание, особенно мальчиков.

– За что она не любит Джона? Она намекала на то, что Натали убил он.

Я достала диктофон и включила, отчасти потому, что не хотела тратить время на пустые пересуды, а также надеясь, что она скажет о Джоне что-нибудь стоящее – то, что пригодится для статьи. Если его подозревают в первую очередь, хотя бы местные жители, то мне нужен об этом комментарий.