В лесной чаще - Тана Френч (2010)

— Знаешь, я изо всех сил стараюсь тебе помочь, — вздохнул я, — но ничего не смогу предпринять, если ты не будешь со мной откровенен.

— Я откровенен! Просто у меня что-то с памятью…

— Нет, Дэмиен, это неправда, — возразил я. — И я тебе объясню почему. Помнишь фото, которые я тебе показывал? Помнишь Кэти с отрезанным лицом? Их сделали после вскрытия. А вскрытие показало все, что ты сотворил с этой девочкой.

— Я уже сказал…

Я резко перегнулся через стол и взглянул ему в лицо.

— Дэмиен, сегодня утром мы нашли в домике совок. Ты что, принимаешь нас за идиотов? Вот часть рассказа, которую ты пропустил: после убийства ты расстегнул Кэти джинсы, стянул с нее белье и воткнул в нее рукоятку совка.

Дэмиен вскинул руки к голове.

— Нет… я не…

— И теперь ты мне говоришь, что «все так получилось»? Изнасилование девочки не то, что случается само собой. Для этого нужна какая-то причина, так что кончай валять дурака и выкладывай, в чем дело. Может, ты просто гнусный извращенец, а? Я угадал?

Я перегнул палку. Дэмиен — в конце концов, у него был длинный день — с удручающей неизбежностью опять ударился в плач.

Мы просидели еще много времени. Дэмиен рыдал, уронив голову на руки и конвульсивно дергаясь. Я размышлял, что мне теперь с ним делать, и, уловив паузу, когда он замолкал, чтобы набрать побольше воздуха, подбрасывал очередной вопрос насчет мотивов. Дэмиен не отвечал — казалось, он вообще меня не слышал. В комнате было очень жарко, все еще тошнотворно пахло пиццей. Я не мог собраться с мыслями. Думал только о Кэсси и Розалинде: согласилась ли Розалинда приехать; хорошо ли она держалась на допросе; не постучит ли Кэсси сейчас в дверь, чтобы устроить ей очную ставку с Дэмиеном.

Вскоре я сдался. Было уже полдевятого, и разговор больше не имел смысла. Дэмиен выдохся, ни один детектив в мире не смог бы вытянуть из него ничего вразумительного, и мне давно следовало это понять.

— Ну все, — сказал я. — Тебе надо поужинать и отдохнуть. Продолжим завтра.

Он поднял голову. Нос у него покраснел, распухшие глаза почти не открывались.

— Я могу… идти домой?

«Тебя только что арестовали за убийство, идиот, о чем ты говоришь…» У меня уже не было сил иронизировать.

— Мы задержим тебя на ночь, — ответил я. — Я попрошу кого-нибудь отвести тебя.

Когда я достал наручники, Дэмиен уставился на них так, словно это орудия пытки.

Дверь в наблюдательную комнату была открыта, и, проходя мимо, я увидел, что перед стеклом, покачиваясь взад-вперед на каблуках, стоит О'Келли. Сердце у меня сжалось. Наверное, в главной комнате для допросов сидели Кэсси и Розалинда. На секунду у меня мелькнула мысль отправиться туда, но я от нее сразу отказался: не хотелось, чтобы Розалинда как-то связывала меня с данной ситуацией. Я передал Дэмиена — все еще всхлипывавшего, бледного и опухшего как зареванный ребенок — одному из копов и двинулся домой.

22

Телефон зазвонил без четверти двенадцать. Я бросился к трубке: Хизер не любила поздних звонков.

— Алло?

— Прости, что так поздно, но я весь вечер не могла с тобой связаться, — произнесла Кэсси.

— Не могу сейчас говорить, — буркнул я.

— Роб, ради Бога, это очень важно…

— Прости, но мне надо идти, — перебил я. — Поговорим завтра на работе, или оставь мне записку.

Кэсси начала что-то говорить, но я повесил трубку.

— Кто звонил? — В дверях появилась сонная и недовольная Хизер в ночной рубашке с воротничком.

— Это мне.

— Кэсси?

Я прошел в кухню, достал поднос со льдом и стал насыпать кубики в бокал.

— Ох! — раздался за спиной вздох Хизер. — Значит, ты с ней все-таки переспал?

Я швырнул поднос обратно в морозилку. Когда я прошу Хизер оставить меня в покое, она так и делает, но толку от этого не много: следующая затем хандра, раздраженные упреки и жалобы на свою чувствительность обходятся еще дороже.