Шарко - Франк Тилье (2019)

– Что я творю? Я желаю удостовериться в компетентности своих сотрудников, задействованных в крайне деликатном расследовании, в ходе которого вы, на мой взгляд, неоднократно позволяли себе вольности, не ставя меня в известность. Судья не единожды делал мне замечания за ваши необоснованные эскапады. Вы считаете, что закон не для вас писан?

– Ну и что? Разве это не продвинуло расследование? Ты прекрасно знаешь, что у нас иногда не хватает времени, чтобы дождаться бумаг, и мы всегда так делаем! И ты первый, черт!

– Не стоит так к этому относиться. Пройдите тест, и, если он окажется отрицательным, вы вернетесь к работе. В чем проблема?

Николя прижал кулаки к бокам. Огненная волна поднималась в нем изнутри, накачивая кровь в мускулы.

– Тебе осталось всего-то полгода до пенсии, а ты все пытаешься мне нагадить. В чем твоя проблема?

Николя развернулся и уткнулся в грудь одного из мужиков. Он посмотрел инспектору IGS в глаза:

– И что вы будете делать? Засадите меня за решетку?

– Вы знаете, что означает отказ. Признание вины. Тогда дело будем вести мы, и это может скверно для вас обернуться, если вы не подчинитесь и не пройдете тест.

– А сейчас, как вам кажется, у меня все хорошо? Не буду я делать ваш паршивый тест!

Видя, что Николя упорствует, инспектор отодвинулся в сторону. Белланже знал, что ему грозит: психолог, курс лечения в центре для полицейских, дисциплинарные санкции с выговором, возможно, даже перевод на другую, не такую серьезную работу, где его лишат права на оружие. И это приводило его в неистовство: и речи не могло быть, чтобы он бросил это расследование, – для него стало делом чести довести его до конца.

И его выгоняют как последнюю шваль? Как полное ничтожество?

Он хлопнул дверью, заходясь от стыда и, главное, от гнева: лесной пожар бушевал в нем, разгораясь с каждым шагом. Он забежал за курткой и сорвал ее со спинки кресла. Единственные слова, которые он произнес, обернувшись на пороге, были адресованы Шарко:

– Это было мое расследование. Я хотел довести его до конца, ради Камиллы, а ты стараешься мне помешать.

– Что ты несешь?

– Стукач.

Он ринулся вниз по лестнице, перемахивая через ступени, услышал, как за ним кинулся Шарко, окликая его с площадки четвертого этажа, но выскочил во двор, метнулся к своей машине и рванул с места. Не стал брать названивающий мобильник – эта сволочь Шарко пытался с ним связаться.

– А пошел ты!..

У него мелькнуло желание выбросить отчет окружного суда, лежащий на приборной доске, но он сдержался. Оказавшись дома, он избавился от наркотиков, спустив их в унитаз, и рухнул в кресло с ощущением воцарившейся вокруг гулкой пустоты кафедрального собора. Что он будет делать в этих четырех стенах, от которых его тянет блевать?

Он схватился за стакан, наполнил его на треть виски. Отпил глоток, который вызвал у него отвращение. Со всей силы метнул стакан в стену. Осколки долетели до окна на кухне.

Он заплакал, сжимая в руках фотографию Камиллы. Когда у него разболелась голова, он вытер слезы рукавом рубашки и кончиками пальцев погладил лицо на глянцевой бумаге. Почему это лицо и улыбка продолжали преследовать его ночь за ночью? Почему он никак не мог вырваться из водоворота, затягивающего его на дно?

Отпечаток его большого пальца проступил на стекле рамки и мало-помалу исчез с черт Камиллы как старое воспоминание. Николя застыл, глядя на это явление, и внезапно кинулся за ключами от машины.

Это мог быть только знак судьбы.

Возможно, Камилла только что помогла ему найти человека в солнечных очках.

60

– Вообще-то, хорошо получается с верхней банкнотой и с нижней. И потом, эти совсем новые, незагнутые. Прямо из банкомата.