Рыцарь нашего времени - Елена Михалкова (2008)

Бабкин постоял полминуты, ожидая продолжения, но из комнаты не донеслось больше ни звука. Обозлившийся Сергей мысленно обругал Илюшина и вышел из квартиры, не забыв предварительно осмотреть лестничную клетку в глазок.

* * *

Петр Петрович Арефьев, приземистый мужчина с доброжелательным лицом землистого цвета и перекаченными буграми бицепсов, которые он обычно прятал под рубашкой с коротким рукавом, вышел из подъезда со спортивной сумкой в ту самую секунду, когда Сергей Бабкин предлагал Макару к нему наведаться. Мягко улыбнувшись детям, игравшим у подъезда, Петр Петрович обошел их рисунки на подсохшем асфальте и сел в машину – неброскую грязно-серую «пятерку», припаркованную под окнами. Затем прикрыл глаза и прислушался к окружающему пространству.

В том, что нанявший его человек попытается его убить, Арефьев с некоторых пор не сомневался. Он являлся единственной ниточкой, ведущей к нему, а заказчик поставил на карту слишком многое, чтобы не перерезать эту ниточку. И к тому же был слишком умен и опасен.

Петр Петрович сидел в машине, прикрыв глаза, и казался со стороны расслабленным и умиротворенным человеком, слушавшим любимую музыку. Например, джаз. На самом деле в машине стояла тишина, джаза Арефьев не любил, а слушал он самого себя.

Предчувствие опасности не оставляло его последние три дня, а это означало, что заказчик подбирается к нему. Интуиция зверя, какой мог бы позавидовать Макар Илюшин, была одним из самых ценных качеств Петра Петровича, и он делал все, чтобы ее развивать. Последние сутки он ничего не ел, и сейчас голова была ясной. «Ясность ума против слабости тела... не самый приятный выбор, но другого нам не предлагают». Петр Петрович усмехнулся и сунул ключ в замок зажигания.

– Тронулся, – сказал один из оперативников, следивших за неброской «пятеркой»

– Два дня сидел как сыч в норе, – отозвался второй. – Пора бы ему хоть за продуктами съездить.

– У него магазин под боком...

Арефьев выехал из двора и неторопливо поехал в сторону Ленинградского шоссе, выбирая небольшие улочки для того, чтобы срезать дорогу. Он негромко насвистывал, иногда с сожалением поглядывая на мобильный телефон, брошенный на соседнем сиденье, – с новой дорогой игрушкой предстояло расстаться. Как, впрочем, и со многим другим.

«Жизнь важнее, правда, Петр Петрович?» – риторически вопросил Арефьев, у которого была привычка уважительно обращаться к самому себе по имени-отчеству. Он считал, что заслужил право на уважение.

В намеченном дворе он остановился и вышел из машины другим человеком. Этот другой ничем не отличался от Петра Петровича внешне, но движения его были стремительными, а показное дружелюбие исчезло с лица, сменившись напряженным вниманием. Он пересек двор, сел в стоящий за гаражом-«ракушкой» темно-синий «Гетц», и машина рванула с места, набирая скорость.

Заранее подготовленный план не дал сбоев ни в одном пункте, и час спустя Арефьев выехал из Москвы с комплектом новых документов и уверенностью в том, что теперь его никто не найдет – ни заказчик, ни оперативники, злобно матерящие спецназовца, так легко вышедшего из-под наблюдения.

* * *