За руку с ветром - Анна Джейн (2015)

Ойкист настиг их внезапно, не оставив даже надежды на побег. То, что любимая жена изменяла ему, да еще и с рабом, показалось диким позором, но в ярость его ввергло совсем другое – Дионисия принадлежала ему, только ему и никому более, как посмело ничтожество из черни положить глаз на его прекрасную супругу?! Как дерзнула она смотреть в сторону раба?

Они не могли даже бороться, нападение было внезапным, отрезающим пути к отступлению – их окружили: с одной стороны, море и пропасть, с другой – люди ойкиста. Меч оказался у горла Филимона, и перепуганной Дионисии пришлось делать все, что приказал ей ненавистный супруг.

– Отпусти его, иначе я прыгну вниз! – кричала девушка, задыхаясь. Она стояла на самом краю скалы. – Зевс свидетель, что прыгну! Отпусти же!

– Я отпущу, – проговорил сдавленно ее муж, с трудом перебарывая в себе желание провести тонким лезвием по загорелой шее раба. Желание уничтожить врага перемешивалось с желанием отомстить той, которую он, как считал, безумно любил и считал своей собственностью. Где-то на дне кубка с этим ядовитым коктейлем была странная нежность. – Отойди оттуда, и отпущу. А прыгнешь – он умирать долго будет. Отойди!

И она послушалась его – больше ничего не оставалось. Но только девушка оказалась в безопасности, как ее по команде ойкиста схватили, а сам, охваченный ненавистью, ударил Филимона мечом. Тот, даже не успев кинуть на возлюбленную прощального взгляда, упал на камни, в то время как ойкист буквально пожирал жену глазами – хотел видеть, как она ломается. Дионисия вырвалась и бросилась к неподвижному телу. Как капали на камни с лезвия меча капли крови, так капали по ее щекам слезы. Она кричала, прижимаясь к мертвому телу возлюбленного, кричала так, что к ней не сразу решились подойти.

Красный закат растворялся, как его жизнь.

* * *

Дэн, обнимая Машку – живую, теплую, настоящую, вдруг понял, что должен спасти ее любой ценой. Она не должна пострадать. Она должна жить, и он сделает все возможное, чтобы с ней не случилось ничего из разряда непоправимого. Смерчинскому это стало понятно вдруг, внезапно, в одно мгновение: стремительное, как стрела, и ясное, как небо в погожий летний день. Такие, как она, должны счастливо жить. Его любимые люди должны жить. Он не сможет перенести еще одну потерю, и если будет нужно, он отдаст на откуп себя. Хотя и самому ему потерей быть совершенно не хотелось. И в это же мгновение он собрал все свои силы, организованность и желание жить, бороться за жизнь и за счастье, в кулак.

– Маша, послушай меня внимательно, – тихо заговорил Денис, чувствуя, как бешено колотится сердце. Он пытался успокоить себя и призвать на помощь всю свою выдержку, потому что знал – надеяться может только на самого себя. Страх перед этими людьми меркнул перед страхом потери.

– Что? – не поняла девушка, с трудом очнувшись от созерцания рассвета. Рядом со своим личным Смерчем, держа его за руку, Маша погружалась в странное состояние личного и бесконечного счастья.

– Ты мне веришь? – вопрос прозвучал неожиданно и странно.

– Верю, – растерялась она от его взгляда и голоса. – Дэн, что…

– Отлично, – перебил Денис девушку и поправил прядку ее волос. – У нас неприятность. Пообещай, что все будешь делать так, как я тебе скажу. Маша, слышишь? – он поймал ее взгляд и силой удерживал его. Чип, завороженная его голосом, словами и какой-то необъяснимой харизматично-тревожной энергетикой, только кивнула, готовая сделать все, что он мне скажет, словно он был гипнотизером. – Сейчас нам нужно очень быстро бежать отсюда. Я досчитаю до трех, и мы побежим к машине. Быстро побежим. Садимся и уезжаем. Тут люди Пристанских. Ты поняла? Не оборачивайся. И не бойся, я с тобой, – быстро и отрывисто сообщил Смерчинский. Он был настроен решительно и не собирался сдаваться без боя.