Всем, кому должна - прощаю - Франциска Вудворт, Настя Любимка (2020)

Это заинтересовало меня и заставило в ночи прийти в ее покои. Моя мама рисовала. Много, часто забывая о времени, полностью погружаясь в свое творчество. Иногда мне удавалось за ней наблюдать во время работы. На ее холстах оживала природа, пробуждались от спячки звери, манили бурным потоком реки, высокие скалы обещали свободу и крылья для полета. А люди казались настоящими, просто застывшими на мгновение.

Отец тоже любил смотреть, как рисует мама. Он все в ней любил. И, наверное, глядя на родителей, я верил и ожидал, что в будущем с моей парой у меня будут такие же теплые отношения, как у них.

Мольберт я нашел не сразу. Самира зачем-то спрятала его у стены за шторами. Не хотела, чтобы кто-то видел? Боялась осуждения?

Я усмехнулся, даже если у нее нет таланта, вряд ли кто-то бы осмелился об этом ей сказать. Даже я бы не стал.

Но…

Талант определённо был. Я сначала не понял ничего. Ни зачем она расчертила холст на квадратики, ни почему в каждом квадрате нарисовала себя, потом меня. В какой-то момент мне это даже польстило. Она думала обо мне… Однако… В каком ключе!

Когда смысл нарисованного достиг моего сознания, я остолбенел, застыл на месте, прикованный взглядом к себе в ее исполнении. Я был узнаваем и при этом смешон!

Но еще больше меня взбесил рисунок, где она влюбленно смотрит на какого-то человека, а потом в слезах бежит прочь… на встречу к чудовищу. Где чудовищем, конечно же, был я. Вот и на следующем рисунке Самира пририсовала мне рога.

Рога… Холст с треском порвался в моих руках.

Да как она посмела?! Тьма ядовитыми клубками вырывалась из груди, полностью отражая мои чувства. Я зарычал и в приступе гнева смял холст как самую тонкую бумагу. Жаль это действо нельзя повторить снова и снова, пока не уляжется ярость.

Жаль, что натренированная память сыграла со мной злую шутку и я отчётливо помнил каждый штрих её картины. Такой же странной, как она сама.

Похожие картинки рисуют детям, ещё не умеющим читать. Вот и Самира рассказала историю нашего знакомства без слов. На каждой картинке изобразив меня гротескно, отталкивающим.

Неблагодарная дрянь! Сама изменила мне и ещё посмела высмеять этот факт. Ярость застилала глаза. Я снова и снова сжимал в руках остатки холста, представляя тонкую шейку своей невесты.

— Йяа-ууу-ааа!

Дверь из спальни с оглушительным хлопком распахнулась и оттуда с громким воплем выскочила она сама. Я едва успел отскочить, уходя от удара подносом, зажатым в её руках. Первой мыслью было, что она в ярости из-за уничтоженной картины, но следующие её слова меня буквально обескуражили и заставили мою челюсть отвиснуть:

— Не смей жрать мою еду, сволочь!!!

— Самира??? — справившись с шоком, потрясенно выдохнул я.

Взмахом руки заставил вспыхнуть все свечи, чтобы проверить, в своём ли она уме.

Девушка замерла, как попавший на яркий огонек зверь, растерянно щуря глаза. Волосы всклокоченные, в одной рубашке и с подносом, она и правда выглядела как сумасшедшая, но с каждым мгновением её взгляд приобретал осмысленное выражение.

— Вы?! — ахнула она, а потом смутилась своего внешнего вида и тут же прикрылась подносом, выставив его перед собой и обнимая. — Простите. Кошмар приснился.

Я мог долго изумленно таращиться на нее, но первый шок прошел, осмысление происходящего наступило также внезапно, как и ее выход из спальни. Всего лишь сон. Страшный сон, который заставил ее выбежать с подносом, однако…

— И кто ел твою еду?

— Не знаю. Кто-то. Я же говорю — кошмар. Вредно ложиться спать голодной, — нервным жестом она провела рукой по лицу, словно прогоняя остатки сна.

— Тебя не кормили?!

Странным образом гнев на неё сменил своё направление на тех, кто посмел морить её голодом. Почему мне доложили иное?

— Я не ужинала.

— Хочешь есть?

— Очень, — откровенно призналась она.