Все по-настоящему - Юлия Резник (2020)

— Могу предложить тюльпаны. Вот, посмотрите. Свежайшие, — девица жестом фокусника извлекает из огромной белой вазы желтый тюльпан и подносит мне прямо к носу.

— Желтые тюльпаны — вестники разлуки, — вспоминаю припев известной песни.

— Что? — вздергивает проколотую в нескольких местах бровь девица. Ах, да… Ей лет-то сколько? Небось, и не слышала этого неубиваемого хита.

— Говорю, тюльпаны — хорошо, а вот то, что желтые — плохо.

— Есть еще розовые. И красные. Вот, какие мохнатые, ну, не чудо ли?

— Да, эти, пожалуй, подойдут.

— Вам сколько штук? Все заберете?

Усмехаюсь про себя. Все же девица далеко пойдет. Вмиг просчитала мои финансовые возможности по прикиду и, как я теперь понимаю, только поэтому и подошла. Вот так, минуя очередь. Что ж, наверное, мне надо радоваться, что не придется терять свое время понапрасну, и как-то поощрить девчонку за смекалку. Хоть это и попахивает так порицаемым Таткой жлобством. Киваю головой, мол, давай, заворачивай, и отступаю к кассе. Девица вытаскивает цветы из вазы, быстро пересчитывает, называет кассирше стоимость, накинув, по моим прикидкам, процентов двадцать за VIP-обслуживание, и пока я расплачиваюсь, стараясь не заржать в голос от такой наглости, заворачивает мне в бумагу, похоже, весь свой ассортимент.

От магазина до дома — всего ничего, а настроение — лучше не придумаешь. Насвистывая незатейливую мелодию, захожу в лифт. Тело приятно ноет после массажа, на который Татка меня записывает сразу после нашего возвращения из Германии.

— Боли в груди при идеально работающем сердце — это твой запущенный остеохондроз. Не иначе. Походишь к Николаю Петровичу — вмиг почувствуешь себя человеком.

Разворачиваю бумажку, исписанную Таткиным кривым мелким почерком — просто глазам своим не верю!

— Одиннадцать утра, Тат? Ты с ума сошла? У меня рабочий день в разгаре!

— Это только первых два сеанса. Дальше — обеденное время. Скажи спасибо, что я оперировала внучку Николая Петровича. Не то бы ты к нему вообще никогда не попал. Он — лучший в профессии. Там очередь на годы расписана.

— Спасибо, конечно, но сначала нужно было поговорить со мной. Ты не поверишь, но мой график тоже расписан! Не на год, конечно, но вперед на несколько месяцев и…

— Твой график мы уже немного подвинули. Можешь посмотреть в расписании.

— Как подвинули?! Кто? Куда? — достаю телефон, чтобы проверить обновления.

— Мы с Еленой Павловной! Она тоже считает, что тебе пора заняться своим здоровьем, и с радостью согласилась мне в этом помочь.

— Моя секретарша?!

— Слушай, чего ты орешь? Все же вышло как нельзя лучше. И Гриша сказал, что в это время в сторону Западной, где ведет прием Николай Петрович, даже пробок нет.

— Ты и моего водителя в это втянула?!

— Да! Сорок минут сеанс, и туда-обратно из офиса — максимум столько же. Ты можешь выделить полтора часа на свое здоровье?! — сердится Татка и, уперев руки в бока, раздосадованно топает ногой. Ох, иногда я забываю, какой у нее бешеный темперамент и как он на меня действует. Мое возмущение захлебывается и тонет в приливе совсем другого чувства… Меня накрывает желание. Обхватываю Таткины плечи и рывком привлекаю к себе. А потом обрушиваюсь на нее со всей страстью, что она во мне пробудила. По понятным причинам наш разговор прерывается, а когда, потные и с трудом соображающие после оргазма, мы к нему возвращаемся вновь, я уже и вспомнить не могу, почему артачился.