Ангелы не умирают - Екатерина Оленева (2017)

— Отдай ключи. Убирайся из моей машины вон. Немедленно

— А иначе?

— Никаких «иначе». Вон! И всё. Слышишь?!

— Слышу. Но не уберусь. И ключей не отдам. И вообще, буду делать что захочу, а тебе придётся с этим мириться. Такова жестокая правда жизни, Фиалка. В этом мире грубость и сила всегда берут вверх над красотой и чувствами.

— Ты надо мной издеваешься?

— Посмотри-ка! Догадалась! Да, Фиалка, я над тобой издеваюсь. Нагло. А захочу, могу сделать кое-что и похуже. Изнасиловать. Или заставлю переспать с первым встречным. Или, например, раздеться и станцевать кан-кан на столике в семейной пиццерии. Ты будешь делать всё, что я захочу.

— Это отвратительно.

— Для тебя — несомненно.

— Ты ненормальный!

— Ну, я как бы предупреждал об этом.

— До меня дошло, что ты не обманывал. Я верю, что ты всесильный и омерзительный тип. Более того, я не сомневаюсь в этом ни секунды. Доволен? А теперь давай закончим на этом наше общение, и ты развлечёшься за чей-нибудь другой счёт?

— А тебе не стыдно сваливать на других неприятности?

— Не стыдно.

— Что так?

— А я вообще-то не такая уж и совестливая. Как раз наоборот, я бессовестная эгоистка, радеющая только за собственное благополучие.

— Ну, тогда ты должна понять меня, как эгоист — эгоиста. Меня не сильно волнуют твои желания, покуда у меня есть собственные. Но из нас двоих право голоса у меня, потому что я сильнее. Так что пристегнись и поехали.

— Не буду я пристёгиваться!

— Не хочешь, не пристёгивайся. В дорожном патруле пока не работаю, меня это особо не колышет. Да и штраф, если что, придёт на твою машину.

Машина, под управлением Энджела, резко сорвалась с места.

— Эй! Полегче!

Он только смеялся, перестраиваясь из одного ряда в другой таким образом, что со всех сторон визжали тормоза и неслись злые гудки.

— Какого черта ты творишь?! — кричала Ирис, хватаясь руками за переднюю панель. — Мы разобьёмся!

— Пристегнись, если боишься.

Его веселили опасность, риск, её страх.

А Ирис было нисколечко не весело.

— Сбавь скорость!

— Не люблю плестись, как беременная улитка. Для чего машине лошадиные силы, если не для того, чтобы их использовать?

На спидометре стрелка почти переползла за отметку 75 миль.

Ирис почти взмолилась:

— У моей машины лысая резина. На дороге гололедица. А я не кошка! У меня нет десяти жизней. Энджел, пожалуйста, сбавь скорость, я тебя прошу!

— Какая ты, оказывается, трусиха? — покачал он головой.

— Ты бы тоже трусил, если бы у тебя мозги не были затуманены алкоголем. Если нас остановит полиция, что я буду им говорить?

— Как вариант — помолчать, предоставив право голоса мне?

— Куда мы хоть едем?

— Сейчас увидишь.

Ирис смирилась с тем, что влиять на ситуацию не может и, откинувшись на спинку сиденья, постаралась немного расслабиться.

Сделать это было сложно. Потому что, хоть уходил от возможного столкновения Энджел виртуозно (реакция у него отменная), но пассажир рядом с таким водителем чувствовал себя смертником-камикадзе.

Со скоростью кометы пролетали за окном дома и мосты. Особенно жутко было в Офортском туннеле. С бешенной скоростью мелькали перед глазами бетонные перекрытия, мигающие лампочки, высокие бордюры.

Дорога вывела к ряду небоскрёбов. Ирис понятия не имела о том, что в Эллиндже вообще есть такие узкие высокие башни, с дерзким вызовом перстом упирающиеся прямо в небо.

Мотор стих.

— Ну что, принцесса? Как насчёт подняться повыше? Рискнёшь?

— У меня — что? Появился выбор?

— Ты можешь сделать это без моего маленького ментального воздействия, упростив нам обоим задачу.

— Зачем нам туда? Хочешь столкнуть меня вниз? Или сам спрыгнешь с моем присутствии?

Энджел рассмеялся, пожав плечами:

— Не решил ещё. Определюсь, пока будет подниматься. Пошли.