Ангелы не умирают - Екатерина Оленева (2017)

— Ты можешь помолчать хотя бы минуту? Бери пример со своей молчаливой подруги.

Мередит тихо засмеялась:

— В кои то веки меня назвали молчаливой. С ума сойти!

Мы не прошли и половины того отрезка, что отделял нас от спасительной черты, как мост принялся крениться к центру. Вернее, он и без того до этого провисал, но теперь это стало заметно невооружённым взглядом — ровная дорога превращалась в горку, по которой приходилось взбираться снизу-вверх.

Со всех сторон доносились возгласы — взволнованные, испуганные, гневные. Машины, оставленные хозяевами, медленно катились в сторону склона.

Пока ещё медленно.

Я почувствовал, как ледяные пальчики Катрин крепче сжали мою правую руку:

— Так ты это серьёзно насчёт теракта?

— Куда уж серьёзней?

— Но откуда ты…

— Я это вижу. Чувствую. Не знаю откуда, просто… просто это так.

— Но теракт? Откуда ты о нём знаешь?

Она меня теперь в подрывной деятельности подозревать станет?

— Катрин, людям нужно было как-то объяснить необходимость убраться отсюда. Я ляпнул первое, что пришло в голову.

Я судорожно пытался придумать, что нам делать. Судя по моим ощущениям, добраться до безопасного места мы не успеем.

Внизу, в ста футах под нами была ледяная вода. При ударе с такой высоты выплыть шансов у людей нет. Просто займётся дыхание и дальше кто угодно камнем пойдёт под воду, если только спасатели не будут ждать поблизости. А откуда им взяться?

Хотя, судя по мельтешению огней и звуку сирены кто-то уже спешил на помощь несчастным, застрявшим в воздушной ловушке.

Как я сам не догадался позвонить в 911? Правда, потом бы пришлось объясняться и оправдываться, но это могло бы спасти чью-то жизнь.

— Быстрее! Быстрее! — поторапливал я девушек.

Обеих-то мне точно не вытащить. Чтобы плыть и держаться на воде, нужна хотя бы одна свободная рука.

Мередит побежала первой, лавируя между машинами.

Ужасный звук раздался в третий раз.

«Как в театре, после третьего звонка», — промелькнула шальная мысль.

И начался ад.

Я… я правда не хочу это вспоминать.

Когда я видел картину мысленно, они ужасали. Но в реальности всё было ещё хуже. Огромное количество людей, пытаясь спастись, предпринимало отчаянные попытки спастись, изначально обречённые на поражение. Слово «трагедия» на глазах обрело подлинное значение.

Как всегда, как бывает в минуту Х все маски были сорваны. Кто-то спасался сам, готовый идти по трупам. Кто-то до последнего пытался спасти близких, протягивая руку помощи даже незнакомым людям. К слову сказать, последних, сохранявших человеческое лицо, было больше.

Люди сбивались в нечто маленьких стаек, пытаясь прорваться к спасению.

Вместе со всеми мы то бежали, то скользили, то пытались удержаться за металлические перила моста. В носу стоял запах гари.

Потом, когда металлические опоры рухнули, ветер засвистел в ушах и всё смыла вода.

Я изо всех сил старался не выпускать рук Мередит и Катрин. Прилагал все усилия к тому, чтобы не потерять сознание.

Нам повезло. Будь мы в роковой момент чуть ближе к берегу, разбились бы; чуть дальше — и, скорее всего, выплыть бы уже не удалось. А так нас подхватили спасательные шлюпки, курсирующие по воде.

Не могу вспомнить, кого из девушек подняли первой. Кажется, Мередит. Она, как и я, была в сознании и дрожала, как осиновый лист, когда полицейский набрасывал ей на плечи теплое одеяло.

На самом деле одеяло нисколько не согревало. Холод словно навечно поселился в каждой клеточке тела.

— Вы в порядке, сэр?

Я не сразу понял, что усатый полицейский обращается именно ко мне. В современных реалиях отвык быть «сэром».

— Вот, выпейте, полегче станет.

В закрытой пластикой чашке он протянул мне суррогат, который в здешнем Макдональдсе продают под видом кофе. Но суррогат — не суррогат, неважно. Главное то, что он был горячим.