Водоворот чужих желаний - Елена Михалкова (2008)

Впрочем, долго она над этим не задумывалась. У нее самой двое суток прошли, как в тумане, наполненные ночами с Андреем, утрами с Андреем, завтраками и ужинами с ним, совместными заходами в маленький магазинчик возле его дома и спорами о том, что есть на ужин. Он был с ней совсем не таким, как раньше, а веселым, ласковым, беззлобно подшучивающим. За прошедшее время она ни разу не слышала, чтобы он заговорил с ней в той отстраненно-ироничной манере, которую предпочитал прежде.

На работу они приходили по отдельности, и без надобности Капитошин старался не подходить к ее столу. Их слишком выдавали взгляды, прикосновения и смех. Он дожидался Катю после работы в машине, отъезжал, останавливался у обочины и начинал жадно целовать, словно брал реванш за все поцелуи, которых у них не случилось днем.

Именно по этой причине Катя и не шла к следователю с рассказом о том, как нашла единственную пропавшую у убитого коллекционера вещь в квартире, снятой ее семьей. Стоило ей остаться одной, как совесть напоминала о том, что она бросила мужа и изменяет ему с коллегой. Совесть тыкала ее острой палочкой в самое чувствительное место, заставляя вспоминать, как самоотверженно Артур вел себя, когда она попала в больницу. Как он занял для нее денег, и они вынуждены были бежать. «Может быть, он и убил, и русалку украл лишь затем, чтобы загадать желание о возвращении к прежней жизни. Он, наверное, не знал, что это обычная деревянная скульптура. Он хотел счастья для всех вас, и для тебя тоже, а ты… С Капитошиным!»

В конце концов Катя нашла для своей совести компромисс: она не возвращается к Артуру, но и не выдает его милиции. Ей самой было противно от такого компромисса, но ничего лучше она не смогла придумать. Совесть на время затихла, но Катя знала — она нашла лишь отсрочку, но не решение проблемы. «Слава богу, хоть мама оставила разговоры о том, что приедет на Новый год, — думала девушка. — До него осталось не так уж много времени».

В четверг она прибежала на работу к одиннадцати, потому что ездила с водителем за какими-то особенными канцелярскими папками, которые понадобились Кошелеву именно сегодня. И только закрыв за собой стеклянную дверь, сразу поняла, что случилось что-то нехорошее.

Оно витало в воздухе. От него поникли головки желтых хризантем, которые Катя выставила на подоконник в ожидании приезда Натальи Гольц, от него сбилась красная ковровая дорожка, которая почему-то очень нравилась Орлинковой, и никто не удосужился ее расправить. Катя привела дорожку в порядок, переставила вазу в тень с яркого зимнего солнца и пошла к кабинету Капитошина, из которого доносились голоса.

Когда она открыла дверь, голоса стихли, и люди обернулись к ней. Здесь собрались все, кроме самого Кошелева.

— Что случилось? — спросила Катя, нахмурившись. — Что за собрание?

— Позвонил член комитета, — спокойно сказал Андрей. — Официально итоги объявят завтра, но комиссия уже подписала акт, и результаты известны. Мы проиграли.

Катя разочарованно прищелкнула языком: «Действительно обидно. Игорь Сергеевич столько надежд возлагал на этот тендер. К счастью, для фирмы это не смертельно. Или я чего-то не понимаю?»

Она обвела взглядом собравшихся и только теперь заметила, что на лицах у всех не разочарование, а настороженность.

— Что-то еще случилось? Или это все?

— Вот, пожалуйста! — Алла Прохоровна встала со стула и махнула рукой в Катину сторону.

Она была, как обычно, в темно-синем поблескивающем костюме и показалась Кате еще более свирепой, чем всегда. Два волоска в бородавке на втором подбородке угрожающе топорщились.

— Что — пожалуйста?

— Вы видели? Вот лично вы, Андрей Андреевич, видели?

— Я вас не понимаю, Алла Прохоровна, — суховато сказал Капитошин.