Железный крест - Камилла Лэкберг (2011)

— Как ты можешь… еще быть… таким добрым… мне так… стыдно…

— Нечего стыдиться. Ты расстроена и вряд ли способна рассуждать логично. Но ты же в глубине души знаешь, что я прав. — Он взял салфетку и вытер ей слезы. — Допьем кофе, или ты хочешь, чтобы я ушел?

Она помолчала, потом посмотрела ему прямо в глаза.

— Если ты можешь забыть попытку тебя соблазнить, мне бы очень хотелось, чтобы ты остался.

— Ну вот и хорошо. — Патрик пересел на свой стул. — У меня память как у аквариумной рыбки, и все, что я запомнил из нашей беседы, — овсяное печенье. Все остальное забыл. И даже забыл, что ты сама пекла его — на той неделе я покупал точно такое же в «Консуме».

— А что сейчас пишет Эрика? — Карин, не возражая, круто сменила тему.

— Работает над новой книгой. — Патрику тоже был тяжек этот разговор. — Но сейчас работа застряла — пытается разузнать побольше о своей погибшей матери.

— А с чего это она вдруг этим заинтересовалась?

Патрик рассказал о находке в сундучке. Упомянул также, что Эрика обнаружила связь между событиями шестидесятилетней давности и двумя убийствами, о которых до сих пор говорил весь поселок.

— И что Эрику больше всего огорчает — ее мать вела дневник, но записи резко обрываются в сорок четвертом году. Либо Эльси в один прекрасный день решила больше не писать, либо пачка синих тетрадок лежит где-то еще.

Карин насторожилась.

— Как ты сказал? Синих тетрадок?

— Да. — Патрик удивленно посмотрел на Карин. — Синих тетрадок, типа общих, помнишь, в школе? А что?

— А то, что мне кажется, я знаю, где они лежат…

— К тебе пришли! — С этой новостью Анника заглянула к Мартину в кабинет.

— Вот как? Кто?

Но Анника не успела ответить, потому что ее оттеснил вошедший Челль Рингхольм.

— Я пришел не как журналист, — сразу предупредил он и поднял руку, видя, как Мартин пытается сформулировать протест: журналисты не имеют права врываться в полицию без предупреждения, для этого есть пресс-конференции. — Я пришел как сын Франца Рингхольма.

— Примите мои соболезнования… — Мартин не знал толком, что сказать.

О напряженных отношениях отца и сына знал весь поселок. Челль отмахнулся и достал из кармана конверт.

— Это я получил сегодня. — Голос его звучал спокойно, даже нейтрально, но дрожащая рука выдавала волнение.

Мартин принял письмо, посмотрел на Челля и, получив молчаливое согласие — для чего же я тогда его принес? — начал читать.

Он прочитал все три написанные от руки страницы молча, иногда только удивленно поднимая брови.

— То есть он признает себя виновным в смерти не только Бритты Юханссон, но и Эрика Франкеля и Ханса Улавсена?

— Так там написано. Но мне почему-то кажется, что для вас это не стало большой новостью.

— Вы правы. Я бы соврал, если бы сказал, что это не так. Но конкретные доказательства у нас есть только по одному убийству — Бритты Юханссон.

— Тогда это письмо вам пригодится.

— А вы уверены, что…

— Что письмо писал мой отец? Абсолютно. Меня оно, кстати, тоже не слишком удивило, — с горечью заметил Челль. — Но я никогда не думал… — Он осекся и покачал головой.

Мартин попросил его помолчать и перечитал письмо снова, на этот раз более внимательно.

— Да… Если придираться, он пишет только о том, как убил Бритту… так сказать, своими руками. А дальше выражается куда более расплывчато: «Я виновен в смерти Эрика Франкеля, а также того человека, чей труп вы обнаружили в чужой могиле».

Челль пожал плечами.

— Не вижу большой разницы. Он просто прибег к высокопарному стилю. У меня нет сомнений, что именно мой отец… — Он не закончил фразу и судорожно вздохнул.

Мартин начал читать с самого начала.