Железный крест - Камилла Лэкберг (2011)

— Безмозглый невежда? Это ты меня так называешь? Я-то считаю, что мозгов нет как раз у тех, кто бормочет что-то о «страданиях народа». Тебе что, восемьдесят лет? Повредился ты, что ли, от всех этих книжек? — Франк покрутил пальцем у виска.

— Не обращай внимания, — устало сказала Эльси.

Иногда ей до тошноты надоедали бесконечные перебранки мальчиков. Детский сад, и больше ничего.

Она прислушалась и просияла.

— Отец пришел!

Эльси уже готова была скатиться по лестнице, как вдруг ее что-то остановило — нечто в интонациях доносившегося снизу разговора. Не слышно было радостных восклицаний, каждый раз сопровождавших возвращение отца. Донеслись тяжелые шаги — отец поднимался по лестнице сам. Увидев его лицо, Эльси мгновенно поняла: случилось что-то ужасное. Она попыталась посмотреть отцу в глаза, но тот не отрываясь смотрел на Эрика. Элуф несколько раз открыл и закрыл рот, не решаясь начать разговор, потом сказал просто:

— Эрик… я думаю, тебе надо идти домой. Ты нужен родителям.

— А что случилось? Почему… — Внезапно Эрик закрыл рот рукой. Глаза его расширились — он понял, почему так серьезен отец Эльси. — Аксель? Что слу…

Он так и не смог закончить предложение — в горле встал комок. Эрик несколько раз глотнул, пытаясь от него избавиться, но ничего не вышло. Он вдруг представил себе мертвого Акселя, лица отца с матерью.

— Аксель жив, — прервал Элуф поток жутких картин, — он жив. Но его взяли немцы…

Эрик смотрел на него непонимающим взглядом. Радость, что брат не убит, тут же омрачилась еще большей тревогой — Аксель был в руках беспощадного, известного своей нечеловеческой жестокостью врага.

— Пошли, парень, я тебя провожу.

Отец сгорбился. Необходимость разговора с родителями Акселя давила на него, как скала.

~~~

Паула уютно устроилась на заднем сиденье и с удовольствием прислушивалась к шутливой перепалке Патрика и Мартина. Последний, например, сейчас заявил, что если ему чего-то и не хватает в отсутствие Патрика, то уж во всяком случае не его манеры водить машину. По всему чувствовалось, что у них давние и хорошие отношения, а Паула, послушав вопросы и предложения Патрика, почувствовала к нему уважение — толковый парень.

Вообще отдел полиции в Танумсхеде был удачным выбором. С самого момента переезда у нее появилось чувство, что она приехала домой. Она столько лет прожила в Стокгольме, что уже забыла, как выглядит быт в маленьком провинциальном поселке. К тому же Танумсхеде чем-то напоминал ей селение в Чили, где прошли первые годы ее жизни, пока они не эмигрировали в Швецию. Наверное, и это сыграло свою роль. А говоря откровенно, она даже не могла объяснить, почему Танумсхеде так пришелся ей по душе. Паула ни одной секунды не жалела, что уехала из Стокгольма. Может быть, потому, что в стокгольмской полиции она насмотрелась такого, что хуже не придумаешь, и это в какой-то степени повлияло на ее восприятие города. Но если быть честной, она никогда не чувствовала себя в Стокгольме своей. Ни в детстве, ни потом.

Когда они получили вид на жительство, им с матерью выделили маленькую квартирку на окраине. Она принадлежала к ранней, тогда еще немногочисленной волне эмиграции и была единственной в классе не шведского происхождения. И это ей дорого стоило. Каждый день, каждый час она расплачивалась за то, что не шведка, что родилась в другой стране. Она говорила по-шведски без малейшего акцента, но это не помогало. Ее выдавали темные глаза и черные волосы.