Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями - Елена Михалкова (2015)

Вдвойне «чересчур» все стало, когда через полтора часа, перед самым концом рабочего дня, к следователю явилась сама Маргарита Сысоева и сухо сообщила, что желает сделать признание. Убила бабушку. То есть не бабушку, а троюродную тетю, Елизавету Пудовкину. Тело спрятала, но неудачно. За что убила? Была выведена из себя оскорблениями в адрес родителей.

«Аффект ощутила!» – пояснила Рита, старательно выговаривая двойную эф.

Дмитрий Хлебников не мог знать, что Валера Грабарь рассказал своей подруге, как ее отец с дядей крались под сень лесных зарослей со зловещим видом. И вернулись очень нескоро, собранные и молчаливые. Он это наблюдал своими глазами, потому что торчал у окна, выходящего в сад, – ждал, когда любимая примчится к нему с благодарностью на устах.

«Папка старуху убил», – поняла Рита. Не вынес оскорбления маслом. Ничего он в бытностью свою снабженцем не крал, слишком робок был для этого, если говорить начистоту. Но если уж Елизавета Архиповна вцеплялась в одну идею, то разносила ее потом, как репейные колючки, по всем окрестностям.

Рита была девушка здравомыслящая, критично оценивающая отца и очень его любившая. Из этого сочетания вырос план.

Прийти с повинной. Покаяться. Если она этого не сделает, отца точно загребут. Улики отыщут, отец с дядей не могли не наследить. И пойдет Галка Исаева на свободу, а папа с Гришей – в тюрьму. Еще и срок дадут больше как соучастникам. «Предварительный сговор» – вот что она вычитала в Сети, пока размышляла, что сообщит следователю.

Выглядеть все должно так, чтобы не подкопались. Самое главное – убедить отца, чтобы молчал. Но тут у Риты был козырь.

Она выложит беременность на стол. Не то чтобы плюхнется животом, живота-то как раз у нее никакого и не было, не успел пока вырасти. Но растолкует отцу, что суд проявит к ней снисхождение, примет во внимание ее положение, а если и не примет, родившую освободят по условно-досрочному, она в законе прочитала.

А потом она сбежит в Нижний Новгород, подальше от позора.

Последнюю фразу она, забывшись, подумала вслух.

– От какого позора? – подозрительно спросил Валера.

Рита подняла на него заплаканные глаза и поняла, что больше врать не в силах.

Господи, и ведь переспала-то с этим Асютовым единственный раз, когда явилась к нему в больницу после того, как Грабарь отделал его в том злополучном бою. Хотела вроде как сострадание к побежденным проявить. С Пашкой Асютовым они еще в детстве играли, он давно был в нее влюблен. Рита его пожалела.

Ну и…

Она сама не могла бы объяснить, как все случилось. Сдуру, по-глупости! И не влюблена она была в него, и даже не нравился он ей! Но такой он был жалкий на больничной койке, такой нелепый, когда полез с ней целоваться и обниматься, что Рита ослабела и не стала сопротивляться.

Вскоре Асютов разбился в аварии.

А потом бац – и беременность.

О тестах на отцовство она никогда не слышала. Страх, что родится ребенок, похожий на голубоглазого блондина Асютова, что все вокруг будут тыкать пальцем в их семью и хохотать, превращал Риту в боксерскую грушу, на которой отрабатывали удары двадцать боксеров сразу. Если бы на душе могли оставаться синяки, Рита ходила бы вся желто-фиолетовая.

И она придумала, что сбежит.

Оставит их всех – и верного Валерку, и мать, готовую грудью заслонить непутевого своего ребенка от всех насмешек, и трепетного отца, обожающего ее. Не позволит, чтобы они, такие хорошие, страдали и мучились из-за нее.

А ребеночка станет одна растить.

Сама все испортила – самой и разгребать. А Валерка пострадает, а потом найдет себе другую девушку, честную.

Именно это она, глотая слезы, и выложила Грабарю.

Даже прощения просить не стала – и так ясно, что нет ей прощения.

– Не мой ребенок? – осоловело переспросил Грабарь.

– Я не знаю!

Валера потер бритую голову.

– И ты, значит, того… Уехать собралась?

Рита молча кивнула.