Саша представила, как Елизавета Архиповна, бледная и грязная, как свежевыкопанный покойник, вваливается в приемное отделение шавловской больницы. С губ сорвался нервный смешок.

– Как ты можешь смеяться? – с неподдельным трагизмом шептала Исаева. – Ты бесчувственная!

– …сказал человек, от которого даже мертвая старушка ушла.

Саша бесцеремонно одернула на Галке смявшуюся блузку. Все переживания последних часов как хамелеон языком слизнул. Похоже, она перенервничала до такой степени, что маятник качнулся в обратную сторону. Теперь они с Галкой поменялись местами, и у Саши появилась возможность оценить, до чего же раздражает хладнокровного циника трепетный невротик.

– Ты опять улыбаешься! – обвинила Исаева. – Господи, ну что смешного?

«Смех – это анестетик, – подумала Саша. – Прививка легкой бесчувственности в той ситуации, когда нужно обезболить ноющее место. Просто у Галки она перестала действовать. А у меня только начала».

– Анекдот дурацкий вспомнила, – соврала она. – Школьный.

– Про ушиб всей бабки?

– Нет. Про то, что в советские времена рассеянные пионеры прибивали старушек и переводили через дорогу скворечники.

Галка икнула и закрыла глаза.

4

– Не нашел, – сказал, возвратившись, удрученный Олег.

«И у нас бабуля потерялась!» – мысленно пожаловалась Саша. Но вслух выразила вежливую надежду на то, что и без Елизаветы Архиповны праздник пойдет своим чередом.

– Хотя я понимаю, что она для тебя значит…

Жених внезапно покраснел.

– Да она… ничего! Баба Лиза, ну. Это!

– Ты ее не любил, что ли? – осторожно спросила Саша. – Обычно дети любят бабушек.

Олег помялся.

– Она, это… Шутила.

– Издевалась, что ли? – помогла ему Саша.

– Это, сказала, что комаров в аптеку можно… Килограмм. Три рубля. Я все лето! По болотам! Мама ругала. Набрал! А они…

– Ты принес комаров в аптеку, а они посмеялись?

– Ну! – веско сказал Олег.

«Мегера была покойница», – одобрительно подумала Саша и сочувственно погладила Олега по руке.

Над головой тихо щелкнули два фонаря, расталкивая в стороны доверчиво сгустившиеся сумерки, и в круг света влетели, как бабочки, чуть ли не все члены семейства Сысоевых.

Порхала тетя Алевтина, размахивая нелепой накидкой в блестящих нитях люрекса. Степенно плыла, не теряя достоинства, лиловая Нина с шелковистым отливом. Суетился в своем пиджачке припыленный Петруша, а рядом шевелил усиками и топорщил рубашку сияющий дядя Гриша.

Но самое главное – за всеми ними шел от калитки Макар Илюшин. Под ногами у него вальяжно вышагивал кот Берендей.

Все пакости Елизаветы Архиповны вылетели у Саши из головы.

– Где же ты был?

В этом вопле отразилось все сразу: и страх, и беспомощность, и невозможная надежда на то, что теперь все встанет на свои места. Лишь одно совершенно не интересовало Сашу: где в самом деле бродил Макар Илюшин.

С интуицией у Макара все было в порядке.

– Что случилось? – тихо спросил он и отвел Сашу в сторону. – Что такое?

В голове Стриженовой вихрем пронеслось несколько вариантов ответа.

«У нас труп пропал!»

«Покойница Елизавета Архиповна исчезла».

Саша нервно засмеялась. Она не могла ни в чем признаться Макару, не получив разрешения Галки, а Исаева скорее укусила бы себя за локоть, чем позволила вовлечь третьего человека в их тайну. Тем более – частного сыщика.

– Нет, почти ничего, – соврала Саша. – Просто мне тут одной было… не по себе.

Ну вот. И не такая уж вопиющая ложь получилась.

Макар огляделся, не выпуская Сашиного локтя.

– Тебя обидел кто-то?

Саша молча помотала головой.

– Колибри эта декольтированная? – нахмурился Илюшин. – Или дядя-алкаш?

«Колибри, как же! Страус в бусиках!»

– Неужели боксер? – помрачнел Макар.

– Да нет же! Я просто беспокоилась за Галку! – соврала Саша второй раз.