Теория зла - Донато Карризи (2019)

– Мы его потеряли, – не замедлил сообщить сержант.

– Что значит – потеряли?

– Вам никто и не обещал показать лицо, я хотел, чтобы вы убедились: преступник действовал один.

– Тогда зачем вы десять минут пичкали нас этой мурой?

Инспектор был вне себя. Сержант не нашелся что ответить. В явном замешательстве он сделал технику знак:

– Сейчас посмотрим в замедленном темпе.

– Надеюсь, ради вашего блага, что на этот раз всплывет что-нибудь.

– Погодите, – остановила их Мила. – У вас есть записи, сделанные в день перед убийством?

Сержант не уловил связи:

– Да, мы изъяли записи за целые сутки. А зачем они вам?

– Он знал, где расположены видеокамеры. Он провел рекогносцировку.

– Не факт, что он этим занимался накануне убийства, – возразил полицейский.

В голове у Милы вызревала некая мысль. Он хочет, чтобы его опознали, но только не эти дилетанты. Это как одежда Роджера Валина или обручальное кольцо Нади Ниверман. Он подвергает нас испытанию. Убийца хотел быть уверен, что перед экраном окажутся нужные люди: в данном случае те, которые уже занимаются этим расследованием. Зачем это ему?

– Все равно давайте попробуем, – попросила Мила. – Вдруг нам повезет. – Хотя она была уверена, что везение тут ни при чем.

Борис повернулся к ней:

– Если ты права, достаточно просмотреть записи с одной камеры. Какую выбираем?

– Ту, которая над перекрестком: обзор широкий и изображение четкое.

Сержант отдал распоряжение технику, и просмотр продолжился.

На экране показалась та же улица, которую они видели недавно, но при дневном свете. Бесконечный поток машин и пешеходов.

– Прокрутите в убыстренном темпе, – попросила Мила.

Люди убыстрили шаг, машины помчались стремительней. Казалось, будто полицейские смотрят комедию времен немого кино. Но никому было не до смеха, напряжение буквально висело в воздухе. Только бы я не ошиблась, молилась про себя Мила. У них оставался единственный шанс, и Мила отдавала себе отчет в том, что интуиция могла ее подвести.

– Вот он! – триумфально провозгласил сержант, ткнув пальцем в угол экрана.

Техник перевел изображение в нормальный режим скорости. Они увидели в глубине кадра, как человек в бейсболке идет по тротуару. Он шел, нагнув голову, сунув руки в карманы плаща. Остановился у перекрестка, присоединившись к другим пешеходам, которые ждали зеленого сигнала светофора, чтобы перейти улицу.

Ты обязательно должен посмотреть наверх, твердила Мила про себя. Иначе как ты определишь, где камера? Ну, давай же, давай, подбадривала она человека на записи.

Пешеходы двинулись с места, значит зажегся зеленый свет. Но человек, за которым они следили, остался стоять.

– Что это он, а? – недоумевал сержант.

Действительно, подозреваемый вел себя странно. Мила начинала понимать. Он выбрал камеру на перекрестке по той же причине, что и мы: обзор широкий, изображение четкое, повторила она про себя. Он определенно хочет что-то нам показать.

Подозреваемый поставил ногу на кромку канализационного люка и склонился, чтобы завязать шнурок на ботинке. Сделав это, поднял голову точно в направлении камеры. Потом – совершенно невозмутимо – снял с головы бейсболку и помахал ею.

Приветствие предназначалось именно им.

– Это не Роджер Валин, – заметил Борис.

– Экий ублюдок! – разозлился сержант.

Ни тот ни другой его не узнали.

Только один человек в этой комнате вспомнил, кто это. Мила. Не только потому, что лицо подозреваемого красовалось на стене в Зале Затерянных Шагов. Истинная причина заключалась в том, что этот человек много лет ежедневно представал во плоти перед ее глазами, сидя напротив нее за рабочим столом, в Лимбе.

Я ищу их везде. Ищу всегда.

Так говорил до того, как исчезнуть, Эрик Винченти.

Бериш

ПРОТОКОЛ 511-GJ/8