Теория зла - Донато Карризи (2019)

Но хуже всего, что он так и не разглядел лица человека, который обрек его на мучения, длящиеся двадцать лет. И теперь, не зная покоя, должен снова задавать себе все те же вопросы.

Кайрус вернулся, вновь и вновь повторял он.

Этой ночью, прежде чем он ушел со строительной площадки, Мила рассказала обо всем, что случилось в последние дни: о бойне, устроенной Роджером Валином, и об убийствах, которые совершили Надя Ниверман и Эрик Винченти. Люди, которые, как и Андре Гарсия, исчезли, а потом появились, но только чтобы убивать.

Бериш внимательно выслушал отчет о преступлениях, в расследовании которых не обошлось без ярлыков: сначала их рассматривали как месть, потом – как террористические акты; и давний страх распространялся внутри, продвигаясь по знакомой дороге, хотя и подзабытой за долгие годы. От сомнений и опасений в горле стоял тяжелый ком.

Что происходит? К чему эта цепь убийств?

Всякий раз, когда он впадал в беспокойство, Сильвия заботилась о том, чтобы утихомирить его. Воспоминание проникало сквозь бесформенные наслоения тревог, как мираж, светящийся в тумане. Сильвия утешала его, улыбаясь, ласково поглаживая по руке.

Не проходило дня, чтобы Бериш о ней не думал.

Хотя он и был уверен, что ему удалось изгнать память о ней в место, запретное даже для него самого, Сильвия всегда как-то исхитрялась вернуться. Как кошка, которая неизменно находит дорогу домой. Бериш вдруг ощущал ее присутствие в окружающих его вещах или в пейзаже. Или она говорила с ним словами услышанной песни.

Какой бы короткой ни была их история, Бериш до сих пор любил эту женщину.

Уже не с такой дикой силой, которая со всей яростью обрушилась на него самого, когда все закончилось, когда он чуть ли не считал Сильвию причиной того, что случилось, винил ее во всем. Страсть превратилась в далекую ностальгию. Она слегка прикасалась к сердцу, Бериш улавливал ее пальцами, рассматривал как нечто чарующее, а потом снова отпускал.

При первой встрече его поразила ее коса цвета воронова крыла. Он быстро усвоил, что, когда Сильвия расплетает косу, это значит, что она хочет заняться любовью. В тот, первый, день она не блистала красотой. Но Бериш сразу понял, что не может без нее жить.

Кто-то трижды стукнул в дверь, и спецагент попятился.

Бериш застыл посредине кабинета. Даже Хич насторожился.

Никто никогда не стучался в эту дверь.

– Возможно, человек, которого мы видели в доме, ушел от пожара через канализацию.

Мила была вне себя. Бериш втащил ее в комнату, надеясь, что коллеги ничего не заметили.

– Зачем ты пришла сюда?

Агент из Лимба потрясала коричневым конвертом:

– Шаттон говорила со мной о тебе. По собственной инициативе, советуя… нет, настаивая, чтобы я не общалась с тобой. Но уж если глава Управления идет на такой шаг, что-то за этим кроется.

Бериш опешил. Он даже вообразить себе не мог, что Шаттон могла наговорить Миле. Вернее, прекрасно мог вообразить, но не хотел, чтобы Мила прислушалась к предвзятому мнению. Но поскольку она пришла сюда, этот вариант можно исключить.

– Знаю, ты предпочел бы вариться в собственном соку, упиваясь своим положением ренегата, – заговорила Мила, уязвленная его молчанием. – Я давно это поняла: слишком удобная позиция на данный момент. Я хочу знать все.

Спецагент пытался заставить ее говорить тише.

– Я тебе уже все сказал.

Мила указала на дверь:

– Там, снаружи, в реальном мире, мне пришлось из-за тебя соврать. Я наговорила кучу небылиц главе Управления, только чтобы не создавать тебе проблем. Думаю, ты теперь у меня в долгу.

– Разве недостаточно того, что я ночью спас тебе жизнь?

– Мы оба увязли в этом по уши.

Мила положила на стол конверт, который принесла с собой.

Бериш глядел на него, как на гранату, готовую взорваться.

– Что там такое?

– Доказательство того, что мы ни в чем не ошиблись.