Теория зла - Донато Карризи (2019)

Мила не помнила, как ее зовут, а может, никогда и не знала. Нужно это выяснить, пока не слишком поздно. Она сознавала, что от этого не станет лучшей матерью, у нее и без того хватает изъянов. Но ей не терпелось исправить хотя бы этот.

Пока она раздумывала на данную тему и обещала себе измениться, глаза у нее начали слипаться. В ушах зазвучала музыка, которую она слышала по телефону в отеле «Амбрус». Сладость мелодии на этот раз взяла верх над зловещим смыслом послания. Она отдалась на волю оставшихся в памяти нот, убаюкивающих, усыпляющих. Усталость навалилась на нее, как теплое одеяло. Последние обрывки мыслей смешивались с видениями первого сна.

Но, уже засыпая, Мила увидела на мониторе, как чья-то рука скрылась под кроватью ее дочери.

42

– Ну же, ответь.

Мила вела машину, прижав мобильник к уху. Телефон, номер которого она вызвала, все звонил и звонил, но никто не брал трубку – изматывающее повторение одного и того же звука, закодированный сигнал отчаяния. Слушая его, Мила все жала и жала на акселератор.

Как только накативший страх вернул ей сознание, Мила бросилась звонить матери. Одновременно одевалась, стараясь мыслить здраво. Не забыла прихватить запасной пистолет, который хранила в шкафу, ведь табельное оружие пропало во время пожара в гнезде Кайруса. Ничего другого она сделать не могла.

Образ точеной руки, скользнувшей в тень под кроватью Алисы, живо запечатлелся в памяти. Рука мелькнула и пропала, но Мила была уверена, что видела ее наяву.

Предупредить коллег-полицейских она не могла. Прежде всего не знала, что им сказать, да они бы и не поверили. И она потеряла бы драгоценное время.

«Хендай» стрелой летел по улицам где только можно, срезая углы, в час, когда полуночники выходят на поиски приключений или чтобы переступить черту. Мила мчалась на красный свет, проезжала перекрестки, не прикасаясь к тормозам: авось повезет и никто не попадется на пути.

Так лихо она не ездила никогда. Обычно, именно рискуя, она себя чувствовала живой. Но сегодня все было иначе. Она вникла наконец в смысл того, что часто слышала от других родителей, а сама не испытывала никогда. Ее мать это определяла как «третий глаз, которым ты смотришь на мир: он открывается посредине лба, между двумя другими, когда ты родишь ребенка».

Вот что такое родное дитя. Шестое чувство, совершенно не похожее на остальные пять, позволяющее воспринимать окружающий мир с невообразимой остротой. Все, что относится к плоти от плоти твоей, начинает касаться тебя прямо и непосредственно.

«Если ты сосредоточишься, то сможешь почувствовать, когда Алисе хорошо, а когда ей больно», – еще говорила мать. Но Мила ни разу не испытала ничего подобного. Хотя и не хотела признаваться матери, что не способна распознавать чувства окружающих людей, – та бы расстроилась. Мила гнала как сумасшедшая к дому, где жила ее дочь, и не знала, можно ли сравнить снедавшую ее тревогу с чувством, которое разделяешь с кем-то.

Но одно она знала наверняка: если с ее девочкой приключится что-то плохое, то боль – знакомое чувство, очищавшее ее от скверны мира, – будет на этот раз нестерпимой.

Жилой квартал на холме казался в городе инородным телом. Каждый дом, в свою очередь, представлял собой отдельную вселенную.

Здесь Мила росла. С отцом и матерью: только они трое. Планеты, удаленные друг от друга, вращающиеся по своим орбитам, которые лишь иногда – изредка – пересекались.

Машина подпрыгивала на «лежачих полицейских», поскольку Мила, подъезжая к ним, не сбрасывала скорость, и подвеска отчаянно дребезжала. Проехав длинную улицу, обрамленную садами, погруженными в тишину, она почти достигла цели. Резко нажала на тормоза, и «хендай», перескочив через поребрик и промчавшись по тротуару, завяз колесами в лужайке перед домом.

Мила бросила мобильник на пассажирское сиденье, вместо него схватила пистолет и выбралась из салона. Ей было трудно дышать.