Убивая Еву - Люк Дженнингс (2019)

– Миссис Поластри, я бы с большим удовольствием немного показал вам Шанхай. Вы, случайно, не заняты сегодня вечером?

– Нет, я свободна, – изумленно ответила она.

– Превосходно. В восемь я заеду за вами в отель.

Она было открыла рот для благодарности, но он уже бесшумно скользил прочь.

Он приезжает ровно в восемь. За рулем скутера, в черном костюме с иголочки и белой рубашке с открытым воротом, он совсем не похож на того осторожного офицера разведки, с которым Ева познакомилась несколько часов назад.

– Миссис Поластри, вы выглядите… эффектно. – С вежливой улыбкой он протягивает ей схваченный шелковой лентой букетик фиалок.

Ева очарована, но, вспомнив о Нико, который сейчас на другом конце света учит математике скучающих тинейджеров, чувствует укол вины. Поблагодарив Цзиня, она оборачивает росистые фиалки в салфетку и кладет в сумку.

– Готовы? – спрашивает он, передавая ей шлем.

– Готова. – Она усаживается на седло боком, как, по ее наблюдениям, делают шанхайские женщины.

Они вливаются в поток машин и выезжают на Восточную Наньцзин-роуд. Это одна из самых оживленных магистралей Шанхая, заполненная пробками и выхлопными газами. Цзинь ловко маневрирует скутером, лавируя между ползущими машинами, пока не останавливается на светофоре.

Ева сидит на булькающем под ней скутере, и тут ее внимание привлекает поразительная фигура. Стройная молодая женщина в джинсах и черном кардигане на перламутровых пуговицах с достоинством идет по тротуару им навстречу. Темно-русые волосы зачесаны назад, открывая тонкое, резко очерченное лицо. В линии рта – еле уловимая чувственность.

Ева наблюдает за ней пару секунд. Могла она видеть это лицо раньше или у нее дежавю? Словно почувствовав взгляд, женщина тоже смотрит на нее. Она прекрасна красотой хищной птицы, но Еве никогда раньше не доводилось видеть столь бесчеловечную пустоту в глазах. К тому моменту, как светофор переключается и скутер, накренившись, двигается с места, температура на улице, кажется Еве, упала на пару градусов.

Через пять минут они останавливаются у перекрестка рядом с роскошным зданием в стиле модерн, увенчанным шпилем с неоновыми каскадами. По псевдоантичному фасаду вниз-вверх бегают разноцветные огни. Над портиком в сумерках ярко сверкает слово «Парамаунт».

– Вы любите танцевать?

– Я… да, – отвечает Ева. – Правда люблю.

– «Парамаунт» – знаменитый реликт тридцатых годов. Здесь собирался на танцы весь город. Гангстеры, светская публика, красавицы…

Она улыбается.

– По вашему голосу кажется, что вы не прочь вернуть те дни.

Он блокирует скутер.

– Это было интересное время. Но тогда и наше время тоже ничего. Идемте.

Она следует за ним в вестибюль, увешанный старыми фотографиями цвета сепии, и маленький лифт неторопливо поднимает их на четвертый этаж. Танцзал напоминает музыкальную шкатулку, отделанную позолотой и красным плюшем. На сцене немолодая певица в длинном коричневом платье с хрипотцой исполняет песню «Прощай, черный дрозд», под которую десяток пар степенно танцуют квикстеп на консольном полу.

Цзинь ведет Еву к столику в боковой кабинке и заказывает кока-колу для обоих.

– Сперва о делах? – спрашивает он.

– О делах, – соглашается она, делая глоток сладкого напитка. Мимо них молча проплывает пара.

– То, что я вам сейчас скажу, вы сразу забудете, идет?

Она качает головой.

– Этого разговора никогда не было. Мы беседовали о танцах. О ночной жизни Старого Шанхая.

Он подвигает свою банкетку ближе и наклоняется к ней.

– Как вам известно, нашего покойного друга убили в одном заведении в Старом городе. Он был фетишист, помешанный на хирургии. Мазохист. Мы знали об этом. Он приходил туда примерно каждые шесть недель и платил секс-работнице за симуляцию… различных медицинских процедур. Он держал свои визиты в тайне, его коллеги ничего не знали.