От отчаяния не чувствуя страха, он заставляет себя отмечать каждую деталь внешности мужчины. Тот перебрасывается парой слов с Джейни, после чего они оба исчезают в доме. Через минуту Саймон осторожно приближается к входу – ищет имя или номер. Там нет ни того, ни другого, но он уверен, что все равно сможет потом найти это место.

Он подумывает сказать Еве, будто просто потерял телефон или его украли, а о Джейни не упоминать вовсе. Но он знает, что врать не в его природе. Он расскажет ей все как есть, а затем подаст прошение о немедленной отставке. Возможно, она примет его отставку и отправит назад в Лондон, где его, несомненно, ждут в высшей степени неприятные минуты отчета перед Ричардом Эдвардсом. А возможно – при мысли о подобной перспективе его сердце грустно екает, – они решат оставить его в игре. Подослать назад к Джейни, дабы выяснить, на кого та работает.

Он уже отошел от дома метров на пятьдесят и вдруг услышал, как кто-то зовет его по имени.

Он останавливается, уверенный, что ошибся. Но тут вновь слышит свое имя – в теплом влажном воздухе оно звучит тихо, но внятно. Может, Джейни? Но как такое может быть? Ведь она убеждена, что он спит у нее дома.

– Саймон, сюда.

Источник голоса – в неосвещенном переулке слева. С колотящимся сердцем он делает несколько шагов, ощущает движение в темноте и улавливает в ночном воздухе абсолютно неуместный здесь отголосок французских духов.

– Кто тут? – спрашивает он нетвердым голосом.

Он успевает лишь мельком увидеть материализовавшийся в темноте силуэт и несущийся по дуге изгиб чукабочо, а затем стальное лезвие разрубает его шею с такой силой, что голова едва не отделяется от туловища.

На цыпочках, словно матадор, Вилланель с демоническим взглядом отступает в сторону от черной крови, узкой струей брызнувшей из падающего тела. Конечности Саймона судорожно подрагивают, его шея испускает булькающий звук, и Вилланель, наблюдая за его смертью, ощущает пронизывающий, лишающий дара речи наплыв чувств, столь мощный, что еле удерживается на ногах. Она ненадолго садится на корточки, пока сквозь нее проносятся волны эмоций. Потом рывком выдергивает чукабочо из трупа, бросает его в пластиковый пакет вместе с окровавленными хирургическими перчатками и стремительно шагает прочь.

Через десять минут она замечает у многоквартирного дома старый раздолбанный скутер «кимко». Снимает блок зажигания, ногой заводит мотор и, держась улочек поуже, едет на север, пока не достигает реки Сучжоу, в чей черный водоворот отправляется пластиковый пакет. Ночь прекрасна – лиловое небо, тусклый золотой отсвет города, – и Вилланель охватывает волнующее, вибрирующее ощущение жизни. Убийство английского шпиона заполнило в ней определенную пустоту. Операция с Чжан Лэем принесла профессиональное удовлетворение, но сам момент желательного воздействия не оказал. Устранение Саймона Мортимера стало возвратом к базовым принципам. Жестокое, артистичное убийство. Чукабочо в руке мало чем отличается от спецназовского мачете, к которому ее еще подростком приучил отец. Поначалу кажется громоздким, но в умелых руках обретает смертоносное изящество.

Прелесть ситуации в том, что у нее не было выбора. Константин приказал Джейни убедиться, что за ней не следят, и в случае необходимости подмешать англичанину наркотик. Но маленькая шлюшка все запорола, и, после того как Саймон Мортимер увидел Константина, его нельзя было оставлять в живых. По крайней мере, Вилланель приведет именно этот аргумент. Вину за убийство почти наверняка возложат на Триаду, чье традиционное оружие – как раз секач. Поластри поймет послание четко и недвусмысленно, а для всех остальных – прессы, полиции – Саймон Мортимер будет лишь туристом, оказавшимся не в том месте и не в то время.