Убивая Еву - Люк Дженнингс (2019)

Вилланель стоит на террасе, глядя на город, пока до нее не доносится шипение закипающего кофе. В спальне начинает шевелиться Анна-Лаура, ее сонные пальцы возобновляют знакомство с резкими очертаниями тела Кима. Ему двадцать три, он танцует в балете парижской Опера. Анна-Лаура и Вилланель познакомились с ним двенадцать часов назад на пьянке у одного модельера. Чтобы увести его оттуда, хватило трех минут.

Анна-Лаура садится верхом на Кима, уперев ладони в его мускулистые бедра и полузакрыв глаза. Поставив поднос с кофе на ночной столик, Вилланель убирает с шезлонга разбросанную одежду и по-кошачьи устраивается на мягком брокате. Она любит смотреть, как ее подруга занимается сексом, но сейчас Анна-Лаура получает удовольствие не по-настоящему: наигранно стонет, тяжело дышит, отбрасывает руками волосы. Это спектакль, и, судя по пустому лицу Кима и делано старательному подмахиванию бедрами, он на это не покупается.

Поймав его взгляд, Вилланель подтягивает колени вверх, раздвигает ноги и начинает медленно и демонстративно ласкать себя пальцем. Анна-Лаура не обращает на это зрелище никакого внимания, но Ким таращится, не отрывая глаз от ее промежности. Вилланель отвечает на его взгляд, по страдальческому выражению лица замечая, как он старается сдерживаться, и наблюдает содрогания его оргазма. Через пару секунд Анна-Лаура жалобно вскрикивает и тихо опадает на него.

Вилланель в шезлонге поднимает руку и облизывает палец. Секс дает ей лишь мимолетное физическое удовлетворение. Куда более возбуждающим ей кажется смотреть в глаза другого человека и осознавать – подобно кобре, качающейся перед загипнотизированной жертвой, – что она контролирует всё. Но эта игра тоже со временем приедается. Люди капитулируют с такой легкостью.

– Кто-нибудь хочет кофе? – спрашивает она.

Через полчаса Ким отправляется на свои балетные занятия, и Вилланель с Анной-Лаурой сидят теперь вдвоем на террасе. На Анне-Лауре – шелковое кимоно, а на Вилланель – зауженные джинсы и свитер от «Миу Миу», волосы собраны в неопрятный пучок. Обе – босиком.

– Жиль тебя еще трахает? – спрашивает Вилланель.

– Время от времени, – отвечает Анна-Лаура. Она достает сигарету из лежащей рядом пачки и щелкает золотой зажигалкой «Данхилл». – Он, наверное, боится, что если вообще перестанет, то я что-то заподозрю.

Они сидят молча. Перед ними – вид на крыши Шестого округа в безмятежном утреннем свете. Это роскошь – иметь возможность вот так сидеть, коротая утро за болтовней о пустяках, и обе женщины это знают. В шести этажах отсюда, на улице, люди бегут на работу, дерутся за такси, втискиваются в автобусы и вагоны метро. Финансовые потребности Анны-Лауры и Вилланель надежно обеспечены, поэтому они свободны от участия в этой рутине. Могут спокойно рыться в магазинах винтажной одежды в Марэ, обедать в «ям’Ча» или «Кристалле» и делать прически у Тома в салоне красоты «Карита».

Со свинцового неба над Лондоном вот-вот польет дождь. В офисе над станцией «Гудж-стрит» Ева Поластри выдергивает из копира кусок зажеванной бумаги и задвигает лоток, но индикатор сбоя все равно продолжает мигать.

– Чтоб ты сдох, – бормочет она и тыкает на «вкл./выкл.». Ева пользуется пятнадцатилетним копиром, поскольку сканер приказал долго жить и теперь стоит на полу, ожидая, когда она рано или поздно о него споткнется. Она запрашивала новое офисное оборудование или хотя бы деньги на ремонт, но дальше туманных обещаний с Воксхолл-Кросс дело не пошло, а учитывая хитровыдуманную схему финансирования операции, особых надежд она не питает.