Голодная пустошь - Лорет Уайт (2019)

— Я не ношу пижам. Я сплю голый. — Он помолчал, выдерживая паузу. — Не сомневаюсь, что в один прекрасный день ты явишься это проверить, и сначала я был бы, может, даже не против, но теперь ты меня окончательно достала. Давай по порядку. Во-первых, насчет алкоголя. Я не продаю его детям, ясно? Это не значит, что его не может продавать кто-то другой. Если есть спрос, есть предложение. Существует закон, и он не позволяет продавать алкоголь несовершеннолетним. Вот и разбирайся с тем — или с той, кто его нарушил и чуть не убил Тимми. Я тебе даже помогу. Но прекрати обвинять ни в чем не повинных людей. — Он по-прежнему пристально смотрел ей в глаза. — Потому что тебе понадобится помощь.

Все горло Таны горело. Руки в перчатках сжались в кулаки.

— А во-вторых, я не сплю с малолетними. Это понятно?

Она сморгнула. От злости пылали щеки. Ветер усилился. Было холодно. Глаза начали слезиться.

— Так вот. Есть еще вопросы, которые нужно прояснить, прежде чем я выпровожу тебя отсюда?

Слов не было.

— Отлично, тогда пойдем.

Он пошел вперед. Она осталась стоять на месте. Раздраженный, он повернулся к ней.

— Я не шучу. Кроу убьет тебя.

— Зачем тогда все? — спросила она. — Зачем разыгрывать из себя спасателя? Пусть стреляет в меня, тебе-то что.

— Это вопрос с подвохом?

Она смерила его взглядом, желая понять, оценить. Он шагнул назад, к ней.

— Дай угадаю, — сказал он, подойдя слишком близко, заглядывая ей в лицо. Его голос был тихим, нежным. Она нервно сглотнула, и, судя по блеску его глаз, эта нервозность ему понравилась. — Ты знаешь много таких девочек, как Минди, и знаешь их очень, очень хорошо, верно, Тана? Сдается мне, ты и сама была такой девочкой. Точь-в-точь как Минди. Мужчины не слишком хорошо с тобой обращались, и вот теперь пришло время расплаты. Может быть, ты искала спасения на дне бутылки, когда была совсем-совсем юной. Вот почему у тебя так зудит. Вот почему ты ко мне прицепилась.

Щеки Таны вспыхнули, сердце забилось в бешеном галопе.

— Я прав, констебль?

— Пошел ты в задницу, О’Халлоран! — Ее трясло от ярости. — Я поговорю с Минди, с ее родителями…

— Ну, желаю удачи. Отец ее бьет, а мать делает вид, будто ничего не происходит. Поэтому девочка и живет у меня. И прежде чем ты решишь притащить сюда социального работника, напомню еще кое-что: никто не станет принимать всерьез слова стороннего наблюдателя. Ни Минди, ни ее родители. Никто в этом обществе. Нет других жалоб — никто не виноват.

Она посмотрела на него.

— Будь осторожна, — сказал он. — Очень осторожна. Тебе может показаться, что ты знаешь правила игры, но здесь живут по другим правилам.

В небе закричала пустельга.

— И вместо того чтобы винить меня в растлении детей, тебе лучше подумать о том ребенке, которого ты ждешь.

Тану словно ударили электротоком. Глаза вспыхнули.

— Ты слышал, — прошептала она. — Вчера вечером, когда принес суп, ты слышал наш разговор с Адди…

— Да. Может быть, именно поэтому я и разыгрываю из себя спасателя, как ты выразилась. — Он взял ее за руку. — Я вовсе не против, чтобы Кроу тебя пристрелил, но ты ведешь себя по-свински по отношению к ребенку, и я не собираюсь стоять и смотреть, как он погибнет.

Он развернул ее спиной к сараю. Она вырвалась из его рук.

— Катись в задницу. Я и без тебя дойду.

— Тана, Кроу может…

— Просто убери от меня свои лапы, ясно?

Она рванула вперед, чувствуя, как от злости трясет все ее тело. Слова этого человека словно сорвали с нее все покровы. Он видел всю ее подноготную, видел, что у нее внутри. Тану тошнило. Она ненавидела его больше всего на свете — только за то, что он прав, за то, что она злится на его слова. И глубоко в душе она понимала, что источник ее ярости — ненависть не к нему, а к себе.