Идеальная жена - Мария Воронова (2019)

– Она просто скажет, что не узнала друга детства, потому что зона меняет людей.

– Может, и так. А может, следователь попадется грамотный и расколет.

– Не расколет, – подал голос Гарафеев, – человек, который каждый день обманывает смерть, об любого следователя ноги вытрет.

– И все-таки тут появляются перспективы. Зоновские кореша Смышляева тоже могут что-то знать. Вдруг он с кем-то откровенничал, рассказывал, как и по чьему поручению спер с работы этот самый реактив. Кстати, если раствор ядовитый, то он, наверное, хранится не как спирт?

Стас усмехнулся:

– Нет, конечно! Строго подучетное хранение, в кладовке под ключом, журнал поступления и выдачи ведется. У нас так, во всяком случае.

– Вот видите! Стало быть, там должны были заметить пропажу токсичного вещества и как-то на это отреагировать.

Все трое переглянулись и поморщились, зная, как администрация обычно реагирует на подобные неприятности. Списывает по другим статьям, да и все. Кроме того, Смышляев и сам мог быть не дурак, и не просто украсть раствор, а представить так, будто разбил бутылку.

Вот, пожалуйста, осколки и лужа на полу. Можете подсчитать, сколько там миллилитров – вперед, флаг в руки.

Если так, тогда это малозначительное происшествие не отложилось у людей в памяти на двадцать лет.

Нет, доказать причастность Ульяны Алексеевны к отравлениям, пожалуй, не удастся, но изменить мотив убийства Смышляева с необходимой обороны до хотя бы неприязненных отношений попробовать можно.

– Ну что, товарищи, давайте искать аргументы, – сказала Ирина и заправила листы в пишущую машинку, – я вообще очень не люблю возвращать на доследование, но в этот раз сделаю исключение.

Стас вдруг встал и, попросив ее подождать, принялся расхаживать по комнате.

Проходя мимо стеллажа, потянулся за сигаретами, но, видимо, вспомнив, что в комнате беременная женщина, с досадой махнул рукой.

За окном висела стена дождя и слышалось, как он с силой бьет по теплому асфальту, по жестяным козырькам окон. Ирина потрогала банку с водой и, убедившись, что та совсем горячая, заварила еще чайку.

Спешить некуда, пока не кончится ливень. Зонт она, естественно, забыла, а сорок минут дрожать в мокром платье в электричке совсем не хочется.

Тут тепло, уютно, сухо, рядом хорошие люди, которые хотят правды и справедливости не меньше, чем она.

– Надо оправдать, – выпалил Стас.

– Что? – хором воскликнули Ирина с Гарафеевым.

– Оправдать, и все. И точка.

– Ты считаешь, что мы сами себя накрутили?

– Нет. Я думаю, что она виновата, и, может, даже только она одна, а Тиходольский вообще ни при чем. Больно уж нелогично он поступал. Какой смысл избавляться от одного ребенка, чтобы тут же заделать второго? Получается не просто исчадие ада, но еще и полный идиот, который сам не знает, чего хочет. А если предположить, что это Ульяна так расчищала себе дорогу к счастью, то все по уму.

– Что-то я не врубаюсь, ты считаешь ее убийцей и предлагаешь оправдать?

– Вот именно.

– А ты сам-то не идиот?

Стас снова потянулся к пачке сигарет и снова отдернул руку, будто она была горячая. Ирина не выдержала:

– Суханов, да покурите вы уже. Отойдите к тому окну, откройте его, высуньтесь под дождь и покурите, а потом спокойно изложите нам свои соображения.

Стас последовал ее совету, и некоторое время они с Гарафеевым могли видеть только его заднее место, так далеко он высунулся наружу. Над тем окном был балкон, так что дождь не заливал в комнату, и все равно Суханов втянулся в помещение с совершенно мокрой головой.

Нет, если Ирина не хочет простудиться, то с работы торопиться не стоит. Впрочем, при таком категорическом настрое заседателя она скоро и не освободится.