Смерть с уведомлением - Андреас Грубер (2017)

Роза выпрямилась в кресле:

– Простите?

– Два дня назад у нее случился инсульт.

Роза коротко взглянула на мягкую игрушку на столе и почувствовала угрызения совести.

– Мне очень жаль. Как она себя чувствует?

Он пожал плечами.

– Она лежит в отделении интенсивной терапии. Пока известно лишь то, что она не реагирует на речь и останется парализованной на одну сторону. Если она выйдет из больницы, то будет нуждаться в постоянном уходе.

– О, мне ужасно жаль! – Роза видела боль на лице Карла. Но интуиция все равно подсказывала ей: что-то не так. Неужели он лгал? – Почему вы не позвонили мне? Мы бы перенесли встречу на другой день.

– Что это изменит? – Он поднялся ненадолго, потянул ноги и пересел на другую сторону дивана, словно хотел начать все сначала. – Я готов. Как планируете одурачить меня сегодня?

– То есть вы считаете, я одурачила вас с сеансом транса?

– А по-вашему, как это называется? Вы спровоцировали меня и выудили информацию путем гипноза.

Несмотря на обиду, он принес ей подарок. Но она просто не может принять эту мягкую игрушку! Так Карл только еще больше запутается в своих чувствах.

– Это был сеанс транса или глубокой релаксации, – поправила она его. – Но если хотите, можете называть его гипнозом. Факт остается фактом: вы сами назвали мне отправную точку, ваш седьмой день рождения.

– В моих воспоминаниях это был чудесный день… до сих пор.

– Я не разрушала это воспоминание, оно по-прежнему с вами. Просто вы вытеснили из памяти событие, случившееся после. Теперь оно проявилось.

– Я хочу, чтобы это воспоминание снова исчезло.

– Как уже исчезало однажды?

Он не ответил.

– Разве не лучше воспользоваться этим знанием? – предложила Роза. – И задать вопрос?

– Почему моя мать угрожала оставить семью?

Роза помотала головой.

– Ответ на этот вопрос мы уже знаем. Она угрожала бросить вашего отца, если ее сын не будет слушаться. Вопрос, который мы должны поставить, звучит скорее так: почему она боялась, что ее мальчик будет себя плохо вести?

Карл поднял руки и бессильно уронил их.

– Чепуха какая-то! Почему она должна была меня бояться?

Этим утром Роза была в магистрате, в отделе по вопросам миграции, регистрации актов гражданского состояния и получения гражданства и навела справки о семье Бони. Вообще-то она никогда не получила бы доступа к этим данным, но судья Петра Лугретти, которой она обязана своим клиентом Карлом Бони, была знакома с руководительницей отдела. И Роза вот уже несколько часов считала, что знает ответ на вопрос. Однако сложность заключалась в том, чтобы помочь Карлу самому дойти до этого.

– Ваша мать боялась не вас, а непослушного ребенка, – поправила она. – Это большая разница.

Карл нахмурился:

– Не понимаю.

Впереди ее ждет еще много работы. Роза оперлась локтями о стол, переплела пальцы и опустила на них голову.

– Давайте сначала обсудим другую тему, – предложила она. – Во время вводной беседы вы сказали мне, что вас зовут Карл Бони и что вы единственный ребенок в семье.

Он кивнул.

Роза вынула из папки копию медицинского обследования Карла. Формуляр автоматически заполнялся компьютерной программой на основе данных банковской карточки и социальной страховки. Она протянула ему лист.

– Взгляните.

– Я уже видел эту писанину. Я сам передал вам бумажонку.

– Взгляните на ваши личные данные, – настаивала она.

– Карл Бони, родился шестого ноября в Вене, проживает на улице Лассаля…

– Неправильно, – перебила она его. – Как звучит ваше полное имя? Что там написано?

– Карл Мария Бони. – Он сделал глубокий вдох. – Да, но ко мне так не обращаются. Все зовут меня Карлом.

– Это так, но ваше второе имя Мария.

Его лицо покрылось красными пятнами.

– Слушайте, это неприятно. Никто не называет меня Карл Мария.