Смерть с уведомлением - Андреас Грубер (2017)

– Вас воспитывали в строгости? – спросила она.

– Я не знаю.

– Чего вы не знаете?

– Что означает «в строгости»?

– Какие, по-вашему, могут быть признаки строгого воспитания?

– Я не знаю.

– Если бы вы знали ответ, как бы он звучал?

Карл задумался. На мгновение показалось, что он забыл о своей скрытой неприязни.

– Ну, я думаю, у таких детей, наверное, синяки на лице или на руках, они смотрят в пол, молчат или вздрагивают, когда слышат голос отца.

Роза вздохнула с облегчением.

– Как строгое воспитание могло бы сказаться на детях? Как изменилось бы их поведение?

– Я не знаю.

– Если бы вы были экспертом и знали это, какие бы признаки могли назвать?

Он опустил руки. Впервые с начала их спора он снова взглянул на Розу.

– Наверное, они плохо спят. Возможно, рисуют картинки, писают в постель или страдают от приступов рвоты.

– А у вас когда-нибудь была рвота?

– Мы можем поговорить о чем-нибудь радостном? – Его руки снова скрестились на груди.

Черт!

– Конечно, мы можем поговорить о чем-то более радостном. Какое событие в вашем детстве вы вспоминаете с удовольствием?

«В моем детстве не было радостных событий», – казалось, говорил его взгляд.

– Давайте поговорим о вашем детстве, – предложил он. – Почему вы решили стать психотерапевтом? Какую проблему пытались решить таким образом?

– Мы говорим о вас, а не обо мне.

Он проигнорировал ее ответ.

– Когда настал ваш переломный момент?

Роза не стеснялась говорить с посторонними о своих проблемах – особенно о проблемах с матерью. На протяжении более трехсот часов самопознания она только этим и занималась. Она и по сей день обсуждала страхи и проблемы со своим супервизором – но не с клиентами.

– Вы правы. В моей жизни был такой момент – как и почти у всех моих коллег. Иначе с чего бы мы стали интересоваться психологией? Но сейчас неподходящее время, чтобы это обсуждать.

– Почему?

– Это отвлечет вас от себя самого, а я бы не хотела, чтобы вы начали анализировать проблемы других, вместо того чтобы искать решения собственных.

Карл уставился на нее ярко-голубыми глазами, словно хотел оценить, как она отреагирует на его следующие слова.

– Я хочу сделать вам предложение, – заявил он.

Роза откинулась назад. Сейчас начнется психологическая война. Как раз на четвертом сеансе. Она уже задавалась вопросом, когда и как он начнет. Она ободряюще кивнула.

– Я здесь не для того, чтобы говорить о моем детстве, а чтобы научиться контролировать свою агрессию и наркотическую зависимость. Мое предложение: я расскажу вам то, что вы хотите знать, если вы поделитесь кое-чем из личной жизни.

Значит, вот в чем причина, почему ее предшественники отказывались продолжать психотерапию. Карл был хитер и коварен. Он сближался с ними, возможно, даже преследовал. Ее коллеги не знали, как справиться с такой ситуацией, и пугались. В профессиональных кругах спокойное, на первый взгляд, добродушное и заинтересованное поведение Карла называлось «пассивно-агрессивное». В такой ситуации достаточно разговора с супервизором, который посоветовал бы ей немедленно отказаться от этого пациента. За свою карьеру Роза видела немало психотерапевтов, которые перегорали и затем вовсе отходили от дел. Но она была слишком опытна, чтобы ввязаться в такую опасную игру квипрокво[10]. Чем больше Карл узнает о ней, тем больше будет использовать свои знания против нее.

– Познакомься мы при других обстоятельствах, я бы с удовольствием поболтала с вами о своей личной жизни, но не во время наших сеансов, – ответила она. – Мы должны сосредоточиться на ваших чувствах.

– Мои чувства в обмен на ваши – вот мое предложение. – Карл посмотрел в окно, словно его все это не касалось.

Она его потеряла.

– Я хочу предложить вам ассоциативное упражнение. Я называю вам…