Пандемия - Франк Тилье (2016)

По мере того как они приближались друг к другу, Амандине казалось, что их машины непременно пересекутся, и ей стало тревожно. У нее не было оружия, никакого средства защиты в случае чего. Никто не знал, куда она едет, – даже она сама. Чтобы успокоиться, она убеждала себя, что контролирует ситуацию. И потом, с маячком она может держать дистанцию и следить, оставаясь незамеченной. Она невидима.

Париж… Слева черная Сена, чьи воды бурлили под каплями. Эйфелева башня, тревожащий силуэт. Даже в этот безумный час, в апокалиптическую погоду две-три фигурки еще бродили под четырьмя гигантскими ногами, укрывшись под зонтиками. Амандина взглянула на телефон: красная точка была теперь неподвижна, в нескольких километрах от места, где находилась она. Недалеко от библиотеки Франсуа Миттерана, в Тринадцатом округе.

Она выключила экран, экономя батарею, и прибавила скорость. Большие, почти пустынные проспекты, залитые потоками воды. Набережная Генриха IV, набережная Рапе, набережная Берси. По мосту Толбиак она выехала на улицу Нев-Толбиак. Улица Фриго была рядом, слева. Ни души, ни одной машины. Казалось, будто город стал жертвой ядерной катастрофы и не осталось ни одного выжившего. Все вопросы, которые она не задавала себе в горячке, пришли теперь. Надо ли свернуть на эту улицу, рискуя привлечь к себе внимание? Или лучше сохранять дистанцию?

Она все же решилась. Судорожно стиснув руль, она ехала на средней скорости, держа голову прямо, не выказывая никакой нервозности. Но глаза ее метались вправо-влево. Она засекла машину Кремье, припаркованную у тротуара перед большими зданиями, которые в темноте выглядели подозрительнее некуда. Судя по названию улицы[24], Амандина решила, что это, наверно, бывшие парижские холодильники: вокзал и подземные склады-рефрижераторы, которые сто лет назад использовались для подвоза и хранения продовольствия и снабжения Центрального рынка.

Кому они принадлежали сегодня? Кто имел туда доступ? Она не знала. Но интуиция подсказывала ей, что Кремье вошел в одно из этих зловещих зданий.

Она свернула чуть подальше и припарковалась у тротуара на улице Примо-Леви. Вышла из машины, накинув капюшон, сунув руки в карманы. Ее тень скользила вдоль стен. От сырости заледенели руки и ноги, снова начинались мучения. Она шла, нервничая, с комом в горле. Тихий голос в голове уговаривал ее повернуть назад, вернуться домой, в тепло, и позвонить в полицию.

Это стало слишком рискованно, слишком опасно.

И все же она ступила на маленькую лесенку, которая вела в широкий двор, окруженный зданиями.

80

Амандине казалось, что она попала в бетонную пустыню. Она прошла, стиснув зубы, через приоткрытую калитку и двинулась дальше, прижимаясь к испещренным граффити фасадам. Ночь и дождь защищали ее, почти ничего не было видно. Но где искать? Территория была огромная, разделенная на аллеи одна другой страшнее. Французский Бронкс.

Она шла все дальше между фасадами, чувствуя себя так, будто попала в заброшенную декорацию к фильму. Дождь стучал по грязным стеклам, по облупленным кирпичам, стекал, образуя лужи под ногами. Пройдя еще немного, она уперлась в высокую стену, которой заканчивалась аллея. Она развернулась и хотела было двинуться в центральный двор, как вдруг чей-то силуэт мелькнул в ее поле зрения, в пяти-шести метрах впереди. Амандина замерла, перестала дышать. В этой позе она походила на зайца, попавшего в свет автомобильных фар.

Фигура была в черном плаще с капюшоном. Амандина видела ее в профиль, но различила, как ей показалось, длинный загнутый вырост, словно птичий клюв. Ей представилась венецианская маска.

Она затаила дыхание. Вода стекала на глаза, ей жгло веки, но она не двигалась. Сцена, казалось, длилась целую вечность, у нее болело в груди, так колотилось сердце. Достаточно человеку повернуть голову, и ее песенка спета.

Три секунды спустя тень исчезла.