Пандемия - Франк Тилье (2016)

– Боже мой, вы говорите нам, что чума, та самая пресловутая чума, убившая миллионы людей в прошлом, здесь, за этой дверью?

Амандина ответила не сразу:

– Это только предположение, я не хочу быть категоричной. Блохи и крысы в таком окружении наводят на мысль о чуме. Но… Это худший из возможных сценариев. Речь может идти о других болезнях, переносимых риккетсиями[26] и бактериями-паразитами. Мышиный тиф, туляремия…

Для микробиолога это был кошмар наяву: столкнуться, возможно, с худшим из микробов, тем, который прячут в самых стерильных и недоступных лабораториях мира. Вдруг глаза ее расширились. Она испуганно посмотрела на полицейских:

– Я сейчас вспомнила венецианскую маску, силуэт, который видела ночью. Этот человек как будто… был в одежде, которую носили врачи в четырнадцатом веке, чтобы защититься от эпидемии черной смерти. Они одевались именно так. Их называли чумными докторами.

Один из полицейских, даром что крепыш, сполз по стене.

– Где могут быть бактерии? – спросил Ламордье. – В морозильнике?

– Да, в мешочках с кровью. Но также и в крови этих крыс, и в пищеварительной системе блох. Вся правая часть лаборатории, возможно, заражена микробом, который убивает крыс.

Николя смотрел на закрытую дверь так, будто ждал, что она откроется и вырвется чудовище. Он испугался, когда увидел, как исказилось лицо Амандины. Молодая женщина была на грани паники. Речь шла не об анализе чумных бактерий в ультрастерильной лаборатории уровня биологической безопасности NSB3+ или NSB4, за непроницаемыми комбинезонами и выверенными до миллиметра протоколами. Речь шла о разведении блох в виварии и животных – носителей страшной бактерии в простых клетках за запертой на замок дверью. Она попыталась успокоиться, сказав себе, что пока все это лишь предположения. Впервые в жизни она надеялась ошибиться.

– Вас укусили, – сказал Николя. – Вы…

Амандина провела рукой по лбу. Глаза ее закатились.

– Мне нехорошо. Дайте мне телефон, я срочно вызову группу микробиологического реагирования.

Николя протянул ей свой, Ламордье между тем тоже достал мобильник:

– Мне надо вызвать команду к телу Кремье.

– Нет. Никто не подойдет к этому телу, пока один из наших экспертов не укажет порядок действий. Какой бы ни был микроб в этой лаборатории, он убивает. Он невидим, он может быть повсюду, в том числе и на трупе. Ни в коем случае нельзя рисковать, надо следовать протоколам… – Амандина перевела дыхание. – Я думаю, после того, что произошло с гриппом в ресторане Дворца правосудия, вы прекрасно понимаете, о чем я говорю.

Она с трудом набрала номер, так дрожали руки.

Yersinia pestis. Чума.

Ожидая ответа Жакоба, она обвела всех пристальным взглядом и заявила:

– С этой минуты никто ни с места.

91

Александр Жакоб почувствовал, что мир рушится, когда позвонила Амандина.

Подпольная лаборатория посреди Парижа? Крысы, блохи, агонизирующие животные в клетках? Амандина, укушенная крысой? И все это связано с тем или теми, кто распространил грипп птиц?

Он немедленно вызвал четырех членов ГМР, брошенных на прорыв в Центр изучения гриппа, в том числе Жоана, связался с Себастьеном Садуином, специалистом по патогенным организмам Yersinia из парижского Института Пастера и помчался на место со своей командой и оборудованием в двух машинах без опознавательных знаков. В это воскресное утро он также счел необходимым предупредить по личному телефону директора ИЭН и изложить ему ту немногую информацию, которой располагал.