Пандемия - Франк Тилье (2016)

– У вас нет более свежей фотографии?

– Нет.

– Можете дать мне эту? Я передам ее службам польской полиции, они арестовали врача, тоже замешанного в этом деле, который видел подозреваемого в прошлом году. Возможно, он сможет его опознать и подтвердить, что это действительно он. Я передам информацию в Управление международных связей, в армию, пошлю запросы в картотеки, – продолжал окружной комиссар. – Можно предположить, что он был на нашей территории несколько дней назад. Наверняка летал самолетами. Теперь, когда мы знаем его имя, мы должны быстро его отыскать.

Окружной комиссар протянул руку:

– Спасибо…

Жакоб тоже встал и попрощался с ними:

– Увидимся через несколько часов, по поводу результатов анализов. Поймайте его как можно скорее, ради бога!

99

Понедельник, 2 декабря 2013 года

В большом офисе в последние несколько часов все резко ускорилось.

Адамчак, польский врач, безусловно опознал Джоша Рональда Саважа, несмотря на маску на его лице и разницу в возрасте между человеком на фотографии и реальным Саважем. Ламордье в ту же минуту передал информацию на самый верх, главе государства. Все службы, от служб антитеррора до разведки, объединяли усилия и обобщали данные, чтобы найти этого человека как можно скорее.

Франк явился в контору в семь часов утра и узнал новость от Николя перед кофейным автоматом, еще не успев зайти в общий зал. Джош Рональд Саваж… Южноафриканец, вероятно уже убивший тысячи человек в ходе южноафриканской биологической программы.

Шарко поднес чашку с кофе к губам:

– Ты как, держишься?

Николя выпил напиток в несколько глотков и сполоснул чашку. Он не спал всю ночь и выглядел взвинченным, как бык на арене.

– Теперь-то я не отступлюсь. Бертран ночь напролет рылся в бумагах Эрве Кремье. У нас есть и серьезный след, касающийся Человека-птицы. Я сообщил Ламордье, он должен зайти.

– Сегодня что, Рождество?

– Идем.

Франк почти бегом последовал за шефом и вошел в офис. Казю так и сидел на своем месте со вчерашнего дня. Рубашка его была помята, волосы взъерошены. На столе были разложены листки со списком рабочих канализации.

– Валяй, расскажи ему, – сказал Николя.

– Коллеги могли еще долго перелопачивать этот список. Кристофа Мюрье, тридцати четырех лет, там нет. Он больше не работает в канализации, уже два года.

Шарко нахмурился:

– Кристоф Мюрье? Кто это?

Казю протянул ему фотографию:

– Нашел среди бумаг с процесса в одном из четырех ящиков.

Шарко внимательно всмотрелся в снимок. Сухой профиль, впалые щеки, зато шея мощная, с выступающими жилами. Орлиный нос. Пронзительные черные глаза и выпирающие под футболкой бицепсы. Природная сила.

– Мы просветим тебя коротко, – сказал Николя. – Около трех лет назад Кремье выписал своему пациенту, Кристофу Мюрье, свидетельство о производственной травме. Документ связывал глубокую депрессию, которую переживал в то время Мюрье, с его работой в канализации. С этой бумагой в руках, по совету Кремье, Мюрье подал претензию в соответствующие инстанции и потребовал у одного из подрядчиков мэрии компенсацию в пятьдесят тысяч евро за «моральный ущерб».

– Составляя эту бумагу, Кремье прекрасно знал, что посягает на парижскую мэрию, – добавил Бертран Казю. – Но у него были свои убеждения, и он был уверен в своей правоте. Была битва адвокатов, и в итоге мэрия и субподрядчик выиграли. Они утверждали, что врач не имел права связывать психологические страдания с условиями работы. Иными словами, Кремье полез не в свое дело.

– Кристоф Мюрье не добился никакой компенсации, ни сантима. Кремье же сначала получил предупреждение от сообщества врачей. Но он не отступился, попер на рожон, и в результате его исключили. Запретили заниматься медициной до конца дней.

Николя протянул Шарко листки. Копии медицинских справок. Все касалось Кристофа Мюрье.