Темная сторона души - Елена Михалкова (2008)

– Гопстопники, – объяснил Макар. – Работали в семьдесят втором году. Липа Сергеевна выбирала жертву – даму, одетую поприличнее, – просила ее помочь застегнуть в подъезде расстегнувшийся бюстгальтер. Та соглашалась, причем почти всегда, потому что ваша Липа – неплохой физиономист. В подъезде добрую женщину ожидал Иван Петрович – тогда еще, я полагаю, не лысый. Ее тюкали по голове, раздевали, обирали, оставляли валяться на лестнице и уходили. Вся операция занимала пять минут.

– И долго они трудились? – спросил Бабкин, стараясь скрыть, насколько новость поразила его.

– Полгода. Для таких тупых преступлений очень много. Они даже ничего не меняли в сценарии – в показаниях жертв всегда фигурировал бюстгальтер. Я думаю, что до того они промышляли чем-то другим, но доказательств нет. Взяли их случайно, когда сосед последней жертвы вышел гулять с собакой в неурочное время.

– Какая собака была? – машинально спросил Бабкин, размышляя о своем.

– Бульдог, – не задумываясь, ответил Макар. – Ивана Петровича пес сильно покусал, потому что тот сопротивлялся, а Липа Сергеевна убежала. Но ее быстро взяли, и обоих надолго посадили. Она освободилась на два года раньше, а после его освобождения супруги опять встретились и стали жить вместе. Кстати, расписаны они были еще до заключения.

– Романтично, – буркнул Бабкин.

– Очень. Я не ошибся, когда предположил, что старички привязаны друг к другу. Последние десять лет они живут в Игошине, хотя в городе у них есть небольшая квартирка. Ни в чем противозаконном замешаны не были.

– Замечены, – поправил Сергей.

– Согласен, так точнее. Мы с тобой знаем, что наши тихие старички из всего стараются извлекать прибыль – даже с Егоровых берут за помывку в бане деньги, причем вовсе не символические.

Дарья Олеговна опять тихо охнула – новость о деньгах она услышала впервые.

– Уверен, что и Балуков им платит, – хмуро произнес Бабкин. – Преступлений они не совершают, но денежку делают на всем, видно, по старой привычке. Чем могла помешать им Ледянина?

– Ничем. – Макар говорил уверенно. – Они не делают ничего противозаконного, а их прошлое никого не касается. Дарья Олеговна, если бы в деревне узнали о прошлом Мещеряковых, им бы что-нибудь грозило? Я спрашиваю, потому что не знаю ваших порядков. Могли бы дом их сжечь, к примеру?

Дарья Олеговна покачала головой:

– Нет, Макарушка. Удивились бы все сильно. Думаю, в гости звать их перестали. И все.

– Вряд ли ходить по гостям для них так заманчиво, чтобы из-за этого убивать, – засомневался Бабкин.

– Если они не готовили ограбление века, – задумчиво проговорил Илюшин.

– Угу, ограбление века. Кражу внутреннего глаза, роговой оболочки и хрусталика. Макар, кого здесь грабить?

– Не знаю, поэтому пока версию не отбрасываем. Вдруг тут у кого-нибудь в избе подлинник Виже-Лебрен висит на стене? Хотя сомнительно, конечно.

– А с Царевыми что? – вздохнул Бабкин. – Выкладывай, не стесняйся. Старшая – медсестра-убийца, а ее дочь – пожиратель трупов? После Мещеряковых могу предположить только что-нибудь жуткое.

– Нет, с ними ничего криминального. – Макар вынул из кармана аккуратно сложенный листок и пробежался по нему глазами. – Но два года назад Светлана Валерьевна Царева отдала своего сына Егора Царева в детский дом и написала отказ от мальчика.

– Ребенка?! – прошептала Дарья Олеговна, которую это известие поразило больше, чем биография соседей. – Своего ребенка отдала в приют? Как же так?! Он же маленький, больной…