Темная сторона души - Елена Михалкова (2008)

– Хочешь сказать, Вероникина мать как раз и была таким астрономом?

– Да, примерно. Взять хоть Ирину. Она действительно истерична, и, наверное, у нее будут проблемы с мужчинами.

– Так Ледянина напророчила? – усмехнулся Бабкин, вспомнив, как тетушка сватала ему подрастающую Ирину.

– Да. Она настолько выразительно отчитала Ирину однажды, что мне тоже стало казаться, будто Ирка – всего лишь глупая истеричка, которая любого мужика оттолкнет своим мерзким характером. Понимаешь, какая-то инерция срабатывает: вот Юлия Михайловна сказала что-то, и ты думаешь: «Надо же, и в самом деле так оно и есть!» Находишь в человеке одно подтверждение ее словам за другим и только спустя некоторое время начинаешь понимать, что в нем есть и другие черты, про которые она не говорила. Может быть, не замечала, а может, не хотела замечать. Знаешь, Ирина ведь очень предана своей семье. Она ранимая девочка, но ведь смогла поддержать Веронику не хуже многих взрослых. Даже, пожалуй, лучше. И о Димке она заботится. Она вообще неплохой человечек. Я не сразу это поняла, потому что после слов Юлии Михайловны видела в ней только плохое. Так же, как и в Мите. Помнишь про суслика?

Бабкин кивнул. Конечно, он помнил.

– Интересная особенность, – заметил он. – Сильная личность была ваша Юлия Михайловна.

На крыльце раздалось сопение, послышался стук сброшенного ботинка, и Димка прискакал на веранду на одной ноге. В руке он сжимал доску с непонятными углублениями.

– Вот, посмотрите, – ткнул он доску под нос Бабкину. – Арбалет!

Снаружи послышался возмущенный голос Кости:

– Это не арбалет, а только заготовка! Димка, иди сюда! Дядя Сережа, не смотрите, он еще недоделан!

– Нам прищепка нужна, – доверительно сообщил Бабкину Димка. – И резинка. Мы будем ворон стрелять.

– Нет, не ворон. – Костя появился в дверях. – Будем по мишени стрелять стрелами. Мам, можно?

– Можно, можно, – рассеянно ответила Маша, и тут взгляд ее упал на кроссовки сына. – Костя, почему в обуви на веранду заходишь? Брысь!

Вместо Кости мимо нее за дверь стрелой промчался Димка, вспомнивший про одну обутую ногу. Костя на материнский призыв не обратил особого внимания.

– Сухо же в саду! – оправдался он. – Мам, мне за молоком сегодня нужно идти? – заторопился спросить мальчик, заметив, что она собирается высказать ему все, что думает о чистоте его кроссовок.

– За молоком? – задумалась Маша. – Нет, Костя, наверное, не надо. Там еще осталось в банке.

– Вот и хорошо! – обрадовался Костя. – А то не хотелось идти. Мам, ты нам резинку дашь? Только толстую!

– У меня нет, – огорчилась Маша. – Нужно Веронику дождаться. Или из твоих трусов вынуть.

– Из трусов не надо, – вмешался Бабкин. – У моей тетушки, Костя, есть черный сундучок, а в нем сто мотков резинок. Заходи, мы с тобой вместе выберем.

– А тетушка разрешит? – настороженно спросил Костя. – Ругаться не будет?

– Тетушки никогда не ругаются на любимых племянников, – усмехнулся Бабкин. – К тому же мы ей не скажем.

Мальчик улыбнулся и уже собирался уходить, но тут Бабкин сосредоточился на том, что только что кольнуло его слабой иголочкой.

– Костя, – с легким недоумением спросил он, – ты за молоком к Леснику ходишь?

– К нему, – ответила вместо сына Маша. – А что?

– Степан Андреевич человек незлой, детей любит, – ответил Сергей. – Почему же ты сказал, что не хочешь к нему идти?

Костя задумался, остановившись в дверях. Наконец посмотрел прямо на Бабкина карими глазами, в которых играло солнце, и проговорил с Машиными интонациями:

– Во-первых, он пьяный. Во-вторых, он меня про тетю Веронику расспрашивал. Мне не понравилось.

– О чем расспрашивал? – хором спросили Маша и Сергей.