– Богу так же не нужна твоя гордыня, как и твое уничижение, – ровным голосом произнес Данила. – Ты не глупа, но запомни: кроме тебя, здесь все уже проходили Путь. И они прошли его до конца. В этот раз они получат свои имена, и ты тоже! И дела каждого из них чисты, так же как и помыслы. Ступай, молись. И я буду молиться за тебя.

Она наклонилась к руке Учителя, мысленно вознося молитву. И не заметила, каким внимательным взглядом обменялись над ее головой Учитель и один из провожатых.

Глава 6

Обычно, возвращаясь домой, Эдик звонил в дверь – ему нравилось, что Наташа встречает его. Но сегодня он открыл своим ключом, помня, что жена ушла за Тимофеем в садик.

В холле стояла Евгения Генриховна, нервно сжимая под горлом шелковый черный палантин с красными разводами, подаренный ей Аллой Дмитриевной.

– Мама? – удивился Эдик. – Ты же собиралась в офисе остаться подольше…

– Мне с тобой нужно поговорить. – Голос Евгении Генриховны звучал напряженно.

– Что-то случилось?

– Мне нужно с тобой поговорить, – повторила мать. – Пойдем ко мне.

Быстро войдя в комнату, она плотно прикрыла дверь и зачем-то выглянула в окно. Эдик бросил пиджак на спинку кресла и подошел к матери. За окном по снегу, казавшемуся в сумерках серо-синим, неприкаянно ходил Сергей Кириллович, рассматривая ветки, и время от времени грозил кому-то кулаком.

– Совсем старый он стал, – рассеянно проговорила Евгения Генриховна, – надо что-то с ним придумать. Ты знаешь, что он на днях на Илону набросился?

– На Илону? – поразился Эдик. – Нет, не знаю. За что?

– Без причины. Во всяком случае, видимой.

– Знаешь, мам, при том, как ведет себя твоя уборщица, – Эдик подчеркнул слово «твоя», – я бы ничему особенно не удивлялся. Он что, ударил ее?

– Да нет, она в дом забежала. Но, согласись, некоторая тенденция просматривается…

– Почему бы тебе не решить этот вопрос? – негромко спросил Эдик.

Евгения Генриховна промолчала, но переспрашивать он не стал, потому что ответ был известен. Сергей Кириллович, помимо всего остального, был хорошим Знаком. И постоянно подкидывал такие Знаки госпоже Гольц.

– О чем, собственно, я с тобой хотела поговорить… – Евгения Генриховна поморщилась и потерла лоб. – Эдик, последнее время некоторые Знаки были очень нехорошими. У меня такое ощущение, будто что-то случится. Причем вот-вот.

Эдик глубоко вздохнул, стараясь не раздражаться. Мать заводила с ним подобный разговор в третий раз.

– Мама, я тебе уже говорил – перестань так воспринимать Наташу. Я понимаю, что она, как ты выражаешься, человек не нашего круга. Но, в конце концов, она моя жена! Сколько можно говорить об одном и том же? Хочется тебе видеть в ней плохой Знак – пожалуйста, но я не хочу это обсуждать!

Евгения Генриховна внимательно посмотрела на взволнованного сына и отстраненно подумала, что раньше он никогда не выходил из себя так быстро.

– Эдик, ты меня не понял. – Она подошла к столу и машинально поменяла местами часы и портрет Элины. – Я вовсе не о твоей жене. Во всяком случае, надеюсь, что дело не в ней.

– Тогда о чем?

Евгения Генриховна глубоко вздохнула и оглянулась в поисках подходящего Знака. Ничего. Ну что ж, придется говорить все, как есть.

– Кто-то ворует информацию о бизнесе, Эдик. Один из тех, кто живет в доме.

Выйдя из кабинета через полчаса, Эдик подошел к лестнице, собираясь спуститься вниз, и остановился. Внизу щебетал Тимоша, но Наташа, против обыкновения, не чирикала вместе с ним что-то незамысловатое, а отмалчивалась, изредка вставляя «да-да» или «конечно-конечно». С внезапно обострившейся интуицией он догадался – что-то не в порядке, но задумываться над тем, что может быть не так, ему не хотелось. Того, что сообщила мать, было вполне достаточно для обдумывания на всю ближайшую неделю.