Знак Истинного Пути - Елена Михалкова (2013)

Слова «я бы ее, наверное, убила» она произнесла очень просто, без малейшей рисовки, и Бабкин понял: собеседница говорит искренне. И так же, как он поверил старику Боброву, Сергей сейчас поверил ей. По всему было видно: симпатичная маленькая женщина действительно любила своего мужа. Она действительно могла бы убить Илону и именно поэтому, скорее всего, не убивала.

– Слишком много претендентов на убийство, – проворчал Бабкин вслух.

– Да, – спокойно отозвалась Наташа. – Илону здесь не любили. Для меня загадка, зачем Евгения Генриховна держала ее в доме. Может быть, именно поэтому.

– Именно почему? – не понял Бабкин.

– Именно потому, что ее не любили. Или потому, что Илона была хорошим Знаком для моей свекрови.

Увидев непонимание на лице детектива, Наташа рассказала ему о привычке Евгении Генриховны трактовать различные явления жизни и вещи, на которые наталкивается взгляд, как указующие символы. От жены Эдуарда Гольца Бабкин вышел, ощущая, что голова у него пухнет, но толку от почерпнутой информации не было никакого.

– Я Винни-Пух, – негромко сказал себе Бабкин, спускаясь по лестнице. – Я Винни-Пух, и дома меня ждет много меду.

Он бросил взгляд вниз и увидел последнего кандидата на собеседование – домашнего метрдотеля Полесину. Женщина стояла в холле с кувшином в руке и смотрела на него дикими глазами.

Когда Ольга Степановна увидела спускающегося по лестнице здоровенного мужика, бормочущего про то, что он Винни-Пух, ей показалось, что весь дом сошел с ума. Последнее время она нервничала, чуть не перепутала соль с сахаром, готовя салат, и все валилось у нее из рук. Чтобы успокоиться, она решила полить цветы, взяла кувшин и вышла в гостиную. И тут, как назло, возник сыщик, нанятый Женечкой непонятно зачем. Ведь есть же прокуратура! И следователь ее уже допрашивал! А теперь снова предстоит вспоминать, как она нашла Илону, да еще и рассказывать о том ужасе человеку, который слегка не в своем уме. Господи, за что же такое наказание…

– Ольга Степановна, какие у вас были отношения с Илоной Ветровой? – стараясь говорить мягко, приступил к разговору Бабкин, усевшись на один из мягких стульев.

– Ой, плохие у нас были отношения, плохие! – махнула рукой Ольга Степановна. – Вот сейчас вспоминаю, самой стыдно становится. И ругала я ее, и бранила, да все без толку.

И женщина подробно рассказала, чем Илона выводила ее из себя. Все это сыщик уже знал от жены Эдуарда Гольца, ничего нового повариха ему пока не сообщила.

– Скажите, – прервал он ее рассказ, внимательно глядя на Ольгу Степановну, – а почему вы несколько раз плакали после разговоров с Илоной?

Женщина покраснела и нахмурилась.

– Господи, да глупость такая, что даже и говорить стыдно. Понимаете, я Илону все ругала и ругала, просила ее нормально в доме убираться, а она ни в какую. Я уже сердито стала с ней разговаривать, а она возьми да скажи мне: ты, мол, ко мне так пристаешь, потому что к Георгию ревнуешь. Георгий – это секретарь нашей Женечки. Я сначала даже и не поняла, о чем она. Потом уж дошло. А она смеется еще так, будто я и в самом деле… В общем, довела меня до слез. Мы о таких вещах даже и не думали, а она вслух, да еще словами такими, знаете…

Бабкин кивнул. Он легко мог представить, что могла сказать девушка по поводу отношений Ольги Степановны и Мальчика Жоры.

– И потом еще один раз было, – продолжала Ольга Степановна. – Опять я ее укорила за что-то, даже пригрозила Женечке пожаловаться. Хотя я уж и жаловалась, да толку никакого не было. А Илона опять про то же. Да так зло говорила, я и не ожидала!

– А что именно она сказала? – уточнил Бабкин.

– Стыдно повторять, – смутилась женщина. – Сказала, что я от старости на всех подряд вешаюсь. Что хочется мне в кои-то веки мужика нормального. И еще что-то говорила, только я уже не слушала. Я, грешным делом, после подумала, как бы мне извести ее из дома. Только вот как страшно все решилось, правда?