Дело черного мага - Кирилл Клеванский (2020)

Из него, как из резервуара с водой или, скорее, туманом, начали отделяться нити. Они росли и увеличивались, сплетались в единое целое, пока не превратились в марево желтого света.

И из этого марева вышла пятиметровая женщина. Ее волосы – сияние белого облака, ее тело – застывший в золоте огонь, украшенный узорами сияния столь чистого, что при взгляде на него святой показался бы грешником.

Она подняла ладони, и с них сорвалось пламя. Вышиной с пятиэтажный дом, шириной с целый квартал, она накрыло собой не только поток магии мертвых, но и самого Алекса вместе со всей его армией скелетов. Пламя бушевало подобно разбуженной от долгой спячке буре, пришедшей собирать свой урожай страха.

Такое жаркое, что плавился цемент и бетон от обломков Арены, а тела мертвых зрителей мгновенно становились прахом. Песок превращался в стекло.

Такова была сила светлой магии. Магии, способной вобрать в себя силу всех стихий.

Кроме одной-единственной.

– Кар! – оглушительно хлопнули вороньи крылья.

И над потоком ревущего огня, поглощавшего все на своем пути, взлетел могильный хищник. Плащ из тьмы за спиной Алекса раскрылся широкими крыльями и поднял его под самую границу непроницаемого купола щита Посейдона.

Он замахнулся посохом и произнес несколько слов. Магия такого уровня требовала не только создания печатей, но и вербальной составляющей, ибо ни один человеческий разум не мог сотворить подобную мощь без определенного якоря.

Посох в руках Алекса все увеличивался в размерах, пока не сорвался в полет копьем. Копьем размером с фонарный столб. Острым гарпуном он вонзился в грудь девы света.

Она обхватила древко своими огненными ладонями. Огонь пытался пожрать тьму, но с каждым мгновением борьбы становилось все больше и больше дыма и все меньше и меньше пламени. И так до тех пор, пока вся дева не покрылась застывшей лавовой коркой, а следом за этим прозвучал взрыв.

Такой силы, что задрожал купол. Те обломки некогда, казалось, вековой конструкции Арены, что еще не были пожраны огнем, смалывались в пыль ударной волной. Воздушные вихри, созданные ею, отбросили Алекса на противоположный край их ристалища.

Но даже оттуда он увидел, как кружится шар тьмы, пожравший силу ярчайшего из света. И, не успев даже понадеяться, что взрыв хоть немного задел Люпена, он увидел блестящего белого коня.

Словно кто-то протянул руку к звездному небу и собрал в него, как воду из кувшина, весь свет далеких звезд. И из их сияния движениями опытного скульптора высек серебряную лошадь. Но этого оказалось недостаточно.

И тогда скульптор взял с неба молнии. Он выковал из них меч и вложил его в руку всаднику, рожденному из снега. И тот разрубил тьму одним-единственным ударом небесного огня.

Символа того, что любую тьму всегда пронзит сияние новой надежды.

И этот всадник, подняв звездного коня на дыбы, понесся в сторону Алекса.

Тот, тяжело дыша, опустился на колено. Он приложил ладонь к песку. Он чувствовал в нем смерть. Слышал крики умирающих людей. Их кровь звала его. Их отчаяние и смерть манили своей сладостной силой.

Но Дум отказался от нее.

Он пошел еще глубже.

Он коснулся того, что мертвые не хотели отдавать. Их прошлое. Их светлые надежды. Их страхи. Все, что делало их теми, кто они были на самом деле.

И он забрал это.

Вырвал когтями, разодрал клыками. Пользуюсь силой артефакта, он смог коснуться каждой из тысяч душ и оторвать от нее клочок. И кто знает, может, своими действиями он только что создал целый сонм неприкаянных призраков, обреченных на вечные муки, но…

Такова черная магия.

А это было одним из чернейших ее заклинаний.