Красный Дракон - Томас Харрис (2010)

Прайс не ответил. Он уже вскрывал новый пакет с отпечатками. В мусорной корзине испарялся сухой лед. Крофорд швырнул белые перчатки прямо в клубы белого пара. На душе у него начинали скрести кошки.

Крофорд поспешил в отдел документов, где его уже ожидал Ллойд Боумен. Его вызвали прямо из зала суда, и теперь, пытаясь сосредоточиться, он часто моргал, словно его подняли среди ночи с постели.

— О, новая прическа! Смело, смело, — заметил он, раскладывая письмо под лампой. — Сколько у меня времени?

— Максимум двадцать минут.

Два клочка туалетной бумаги, казалось, вот-вот вспыхнут от яркого освещения.

— Нам до зарезу необходимо узнать, как Лектер должен ответить на письмо, — пояснил Крофорд, дождавшись, когда Боумен прочтет письмо.

— Вероятно, инструкции находились в вырванной части, — отозвался Боумен, плавными движениями управляясь с рефлекторами, светофильтрами и специальным фотоаппаратом. — Вот здесь, сверху, он написал: «Надеюсь, мы сможем переписываться…» Дальше обрыв. Лектер замазал фразу фломастером, сложил листок вдвое и вырвал это место.

— Правильно, вырезать-то нечем.

Боумен сфотографировал следы зубов и обратную сторону письма под максимально острым углом освещения. Делая снимки, он все время перемещал лампу вокруг письма, и каждый раз его огромная тень перепрыгивала со стены на стену. Руки с молниеносной быстротой сновали над столом.

— Ну вот, а теперь попробуем заглянуть в это любовное послание.

Боумен положил письмо между двумя стеклами, чтобы выровнять края. Разлохмаченные обрывки были измазаны ярко-красными чернилами. Боумен что-то бормотал себе под нос. Прислушавшись, Крофорд различил одну и ту же повторяющуюся фразу:

— Ты хитрый, ну а мы еще хитрее.

Боумен поменял фильтры на небольшой телекамере и сфокусировал резкость на письме. Затем выключил освещение, оставив лишь тусклый красный фонарь и сине-зеленый экран монитора.

В увеличенном виде на экране появились слова «Надеюсь, мы сможем переписываться» и рваный край бумаги. Чернильная полоса на самом краю исчезла, и проступили обрывки букв.

— Анилиновые красители в цветных фломастерах прозрачны для инфракрасных лучей, — пояснил Боумен. — Вот, например, здесь и здесь — кончики буквы «Т». В самом конце — остаток буквы «М» или «Н», а может, «Р». — Боумен сделал снимок и включил свет. — Джек, в такой ситуации связь может осуществляться только двумя путями: телефон и газеты. Лектеру можно позвонить?

— Позвонить-то можно, но не так уж просто. Все его разговоры ведутся через внутренний коммутатор.

— Тогда у него остается только один надежный способ — газеты.

— Нам известно, что Зубастик почитывает «Тэтлер». Статейку про Лектера и Грэма напечатали как раз там. Во всяком случае, я не видел больше ни одной газеты, которая писала бы об этом.

— А ведь в слове «Тэтлер» как раз две буквы «Т» и одна «Р». Может, колонка объявлений? Стоит поискать.

Крофорд связался с библиотекой ФБР, затем отдал распоряжения в чикагский отдел.

Боумен закончил работу и передал ему чемодан.

— «Тэтлер» как раз выходит сегодня вечером, — заметил Крофорд. — Ее печатают в Чикаго по понедельникам и четвергам. Мы достанем гранки частных объявлений.

— Возможно, попозже смогу сообщить тебе еще кое-что, правда, не очень много.

— Будет что-то важное — сразу же звони в Чикаго. Постарайся успеть к моему возвращению из психушки, — бросил Крофорд уже на ходу.

14

Турникет станции метро «Центральная» в Вашингтоне выплюнул магнитный многоразовый билет Грэма, и он с дорожной сумкой в руках вышел в раскаленный полдень.

Здание Центра Эдгара Гувера было похоже на гигантскую клетку из стекла и бетона, повисшую над маревом Десятой улицы. Когда Грэм уезжал из Вашингтона, управление ФБР только собиралось перебираться в новое здание. Он еще здесь не работал.