Красный Дракон - Томас Харрис (2010)

После обеда Грэм отвел их в магазин, где тщательно, со вкусом выбрал пару дынь. Он проследил, чтобы они купили достаточно продуктов; старый номер «Тэтлер» все еще продавался у кассы, и Грэм не хотел, чтобы Молли увидела новый выпуск, который должен был появиться утром. Не стоило посвящать ее в курс дела.

Когда она спросила, что готовить ему на обед на следующей неделе, Грэму пришлось соврать, что он возвращается в Бирмингем. Это была первая большая ложь в их с Молли жизни, и он сразу почувствовал себя грязным и липким, как затертый банкнот.

Грэм наблюдал, как движется между рядами товаров спортивная фигурка его жены Молли. Его Молли, которая пуще огня боится всяких шишек и опухолей и требует, чтобы он и Вилли регулярно обследовались у врачей. Его Молли, которая боится темноты и которой пришлось дорого заплатить за то, чтобы понять, что счастье быстротечно. Она знала цену их дням. И умела дорожить каждым мгновением. Она научила его наслаждаться жизнью.

Перед глазами возникла залитая солнцем комната, где они узнавали друг друга, и его захлестнула радость, слишком огромная, чтобы ее можно было вынести. Но даже в таком состоянии тенью громадной птицы иногда возникал страх: все это было слишком хорошо, чтобы длиться долго.

Молли то и дело перебрасывала сумку с плеча на плечо, как будто лежащий в ней револьвер весил не каких-нибудь четыреста граммов, а гораздо больше.

Грэм удивился бы, если бы услышал свое собственное бормотание: «Мне просто необходимо уложить этого мерзавца в резиновый мешок. Вот и все. Просто необходимо».

Нагруженные ложью, револьверами и продуктами, все трое немного торжественно, как солдаты перед боем, двинулись к дому.

Молли почуяла неладное. Погасив свет, они не обмолвились с Грэмом ни словом. Молли снились тяжелые шаги сумасшедшего маньяка, идущего сквозь анфиладу комнат.

19

Газетный киоск в аэропорту Лэмберт Сент-Луиса торговал всеми основными газетами, выходящими в Соединенных Штатах. Нью-йоркские, вашингтонские, чикагские и лос-анджелесские газеты доставлялись сюда грузовыми самолетами, и их можно было купить уже в день выхода.

Как и многие другие, этот киоск принадлежал газетной сети и наряду с крупными газетами и журналами получал огромное количество второсортных изданий.

Когда в понедельник в десять вечера в киоск доставили «Чикаго трибюн», рядом с ней на пол шлепнулась еще теплая пачка свежего номера «Тэтлер».

Киоскер присел на корточки, раскладывая на стеллажах «Трибюн». У него и без того накопилось много работы: дневные сменщики редко утруждали себя тем, чтобы аккуратно разложить все по своим местам.

Краем глаза он заметил, как к киоску приблизилась пара черных ботинок на молнии. Очередной зевака. Нет, носки ботинок были направлены прямо на него. Кто-то желает купить газету. Киоскеру хотелось закончить раскладывать «Трибюн», но настойчивое внимание жгло ему затылок.

В аэропорту постоянных покупателей не было. Поэтому не было и причин для особой вежливости.

— Ну что вам? — буркнул он, не поднимаясь.

— «Тэтлер».

— Придется подождать, пока распакую пачку.

Ботинки не сдвинулись с места. Они были слишком близко.

— Я сказал, вам придется подождать, пока я распакую пачку. Что непонятного? Видите, я занят!

Рука с зажатой в ней блестящей сталью протянулась к лежащей рядом с киоскером пачке и разрезала шпагат. На пол перед ним со звоном упала однодолларовая монета. Извлеченный из середины пачки экземпляр «Тэтлер» потянул за собой на пол лежавшие сверху газеты.

Киоскер поднялся на ноги. Щеки вспыхнули. Незнакомец уходил, держа под мышкой газету.

— Эй! Эй, ты!

Незнакомец молча обернулся:

— Вы меня?

— Тебя, тебя. Я же сказал…

— Сказали что? — Он вернулся и подошел к киоскеру почти вплотную. — Сказали что?