Ведьма собиралась оставить меня здесь, чтобы учить. А она предусмотрительна. Наверняка тут есть все, что необходимо для жизни. Комнату, предназначавшуюся мне, я нашла почти сразу, и даже успела отметить, что обставлена она довольно миленько. Похоже, Аманда действительно возлагала на меня большие надежды.

Платье нашлось тут же. Неудобное, пышное, с чересчур глубоким декольте… Но остальные были не лучше, да и времени на выбор не оставалось. Оно хотя бы не разорвано до самого пупа, значит, уже лучше того, что сейчас на мне.

Я нацепила платье и побежала в комнату, где оставила Саймора. Он был бледен, но дышал. Если сравнивать с тем, каким я его оставила здесь, он был значительно менее мертв, если так можно выразиться… Все-таки выдернуть булавку оказалось правильной идеей. Да, я все делала правильно – это я чувствовала кожей или чем-то еще.

Но этого все еще было недостаточно.

Я запустила пальцы в темную густую шевелюру Саймора. И сразу почувствовала боль. Но не отдернула руки, понимая, что на правильном пути. Чтобы помочь больному, от этой боли надо было не бежать – напротив, следовало вобрать ее в себя, всю до конца, до капли. Не оставив ему ничего. И я на каком-то интуитивном уровне знала, как это сделать.

Я шевелила пальцами, вбирая в себя смертельную ледяную черноту. Та поддалась, стала медленно перетекать из бездыханного тела ко мне, в меня. И это тоже было правильно, хоть и очень страшно и очень болезненно.

Когда я пила мага, я становилась сильнее – я выпивала из него жизнь. Но теперь все было наоборот: бедняга Саймор источал смерть.

Я не знаю, сколько я так просидела над ним. Время замедлило свой ход, или ускорило, или вовсе пропало. Я лишь видела, как розовеют щеки Саймора, как глубже становится его дыхание. Определенно, у меня получается! Но в то же время, сама я с каждой секундой слабела и надеялась лишь на то, что сумею, успею – должна суметь.

– Риаса? – Саймор открыл глаза и даже смог оглядеться по сторонам. – Что это за место?

Но вряд ли я могла бы дать ему какие-то ответы. Перед глазами потемнело, и я почувствовала, что проваливаюсь в пустоту. Что ж, во всяком случае, я сделала все, что могла.

50

Я пришла в себя в темном и сыром помещении, подскочила и уже, подобно Саймору, была готова спрашивать, где я. Только ответить на этот вопрос было некому. В помещении я была одна.

А вот его предназначение угадала сразу. Маленькая комнатка без окон, твердая лежанка, а главное – цепь, которой я была прикована к стене. Серебряная цепь с десятком наложенных заклинаний – их я чувствовала кожей.

Я в тюрьме. И кто-то приложил много усилий, чтобы я отсюда не сбежала.

– Эй! – крикнула я, – Есть тут кто-нибудь?

Дверь лязгнула, но не отворилась, лишь открылось решетчатое окошко, куда просунулась любопытная физиономия незнакомого мужчины, явно не из благородных.

– С тобой разговаривать не велено! Так что не шуми тут! – торопливо пробормотал он и захлопнул окошко, словно я могла сквозь него просочиться.

За дверью эхом разнесся голос:

– Эта пришла в себя! Надо доложить кому следует.

– Надо – значит, доложим, – ответил другой голос.

Я подергала цепь, и откуда-то изнутри пришло понимание: не получится. Я могла бы разорвать серебро, будь я в лучшей форме, да и большинство заклинаний, которые наложены на цепочку, слабенькие, их с трудом, но все же можно разрушить. Но два из них были такие, что справиться с ними не представлялось возможным.

Откуда, бездна побери, я все это знаю? Что произошло?

Догадка пришла сама собой, как будто бы я получила ответ от невидимого собеседника.

Аманда!

Это она, умирая, успела сотворить свое последнее колдовство и каким-то образом отдала мне часть умений.