Спящие красавицы - Стивен Кинг (2018)

Иви разорвала связь и осторожно положила мобильник Хикса на маленькую полку, предназначавшуюся для личных вещей, которых у нее не было. Потом легла на койку, повернулась на бок и скоро заснула.

9

Лайла намеревалась сразу направиться в управление шерифа, но когда задним ходом выехала на улицу и развернулась, фары ее автомобиля осветили белую фигуру, сидевшую на садовом стуле напротив. Старая миссис Рэнсом. Лайла не могла винить Джареда за то, что он оставил ее там. Он думал о маленькой девочке, которая теперь лежала наверху, в гостевой спальне. Холли? Полли? Нет, Молли. Моросил дождь.

Она свернула на подъездную дорожку дома миссис Рэнсом, вышла из машины, порылась на заднем сиденье в поисках бейсболки «Гончих Дулинга», потому что дождь усиливался. И это было хорошо, дождь мог потушить пожары. Лайла проверила входную дверь дома. Не заперта. Направилась к садовому стулу, подняла женщину в коконе на руки. Думала, ноша будет тяжелой, но миссис Рэнсом не весила и девяноста фунтов. В тренажерном зале Лайла выжимала больше. Но какое это имело значение? Зачем она вообще это делала?

– Потому что это правильно, – сказала она. – Потому что женщина – не украшение лужайки.

Поднимаясь по ступенькам, Лайла увидела паутинки, отделявшиеся от белого кокона вокруг головы миссис Рэнсом. Они колыхались, как на легком ветру, но никакого ветра не было. Паутинки тянулись к ней, к морю сна, ожидавшего ее в собственной голове. Она дунула на них, отгоняя прочь, и затащила тело через прихожую в гостиную старой женщины. На ковре лежала раскрытая книжка-раскраска и разбросанные фломастеры. Как же звали маленькую девочку?

– Молли. – Лайла уложила женщину в коконе на диван. – Ее звали Молли. – Она помолчала. – Зовут Молли.

Лайла положила подушку под голову миссис Рэнсом и ушла.

Заперев входную дверь дома старушки, она направилась к своему патрульному автомобилю, завела двигатель, потянулась к рукоятке коробки передач, опустила руку. Внезапно поездка в управление шерифа показалась ей совершенно бесполезной. Как будто до него было не меньше пятидесяти миль. Возможно, ей бы удалось добраться туда, не врезавшись в дерево (или не сбив какую-нибудь женщину, убегавшую трусцой от сна), но какой смысл туда ехать?

– Если не в управление, то куда? – спросила она свой автомобиль. – Куда?

Лайла вытащила из кармана футляр для контактных линз. В контейнере с буквой «Л» оставалась доза бодрящего порошка, но вопрос вернулся: какой смысл бороться? Сон все равно придет. Раз это неизбежно, чего тянуть? Как писал Шекспир: «…невинный сон, что нити развязывает у клубка забот»[42]. И по крайней мере, они с Клинтом достигли знаменитого катарсиса, о котором он всегда мечтал.

– Я была дурой, – призналась она салону патрульного автомобиля. – Но, Ваша честь, прошу принять во внимание недостаток сна.

Если все так, почему она не высказала свои претензии раньше? В сравнении с тем, что творилось сейчас в мире, ее демарш казался непростительно мелким. Постыдным.

– Хорошо, – кивнула она, – прошу принять во внимание страх, Ваша честь.

Но теперь она не боялась. Слишком вымоталась, чтобы бояться. Слишком вымоталась, чтобы испытывать хоть что-нибудь.

Лайла сняла микрофон с крючка. Ей показалось, что он тяжелее миссис Рэнсом. Ну не странно ли?

– Первый вызывает базу. Ты на месте, Линни?

– Я на месте. – Линни, похоже, опять нюхнула порошка. Она говорила весело, словно белка, сидящая на горке свежих желудей. Опять же, прошлой ночью она проспала восемь часов, вместо того чтобы, как Лайла, сначала съездить в Кофлин, расположенный в округе Макдоуэлл, а потом до рассвета бесцельно кружить по Триокружью, подозревая в измене мужа, который на самом деле хранил ей верность. Ах, но столь многие не хранили, и была ли это причина или только предлог? Где правда? Можно ли найти в Интернете статистику относительно супружеской части верности? Точная ли она?