Безымянная девушка - Безымянная девушка (2019)

– Должна сказать вам, Джессика, что ваши обвинения оскорбительны. Вы выполнили задания, я заплатила вам за работу. Вы заверили меня, что Томас мне предан. Так с чего бы мне теперь вмешиваться в вашу жизнь?

Возможно ли такое? Я опускаю голову в ладони, пытаясь проанализировать события последних дней, но мысли путаются. Может быть, это Томас мне солгал. Может быть, чутье меня подвело. Такое уже бывало: я доверяла Джину, которому доверять было нельзя. Может быть, теперь я опять ошибаюсь, сомневаясь в искренности доктора Шилдс.

– Бедная девочка. Вы хоть немного спали?

Я поднимаю голову. Веки тяжелые, глаза словно песком залеплены. Она знает, что я не спала. Знает, что я не ела. Ей и спрашивать об этом не нужно.

– Я сейчас. – Доктор Шилдс слезает с табурета и исчезает. Двигается она бесшумно; даже не определишь, что она находится в доме.

Я совершенно изнурена, но это такой тип усталости, которая, я знаю, не даст мне сегодня крепко заснуть. Голова тяжелая, ватная, однако телом владеет нервное возбуждение.

Доктор Шилдс возвращается. В руке она что-то несет – не могу понять что. Она входит в кухню, выдвигает один из ящиков. До меня доносится тихое шуршание. Потом я вижу, как она перекладывает из пузырька в маленький пакетик крошечную овальную таблетку.

Она запечатывает пакетик и подходит ко мне.

– Безусловно, это я виновата в том, что вы сейчас столь неуравновешенны, – ласково молвит она. – Мучила вас откровенными беседами, потом еще эти эксперименты. Мне не следовало вовлекать вас в свою личную жизнь. С моей стороны это было непрофессионально.

Ее слова – приятные, утешительные, теплые – окутывают меня, словно ее кашемировый палантин.

– Вы – сильная женщина, Джессика, но над вами довлеет чудовищный гнет негативных факторов. Увольнение отца; посттравматический стресс, что вы переживаете с того вечера, когда над вами надругался театральный режиссер, масса финансовых проблем… Ну и, разумеется, чувство вины из-за сестры, которое до сих пор не отпускает вас. Все это в совокупности психологически очень трудно выдержать.

Она вкладывает в мою руку пакетик.

– В праздники особенно тяжело оставаться одной. Это поможет вам сегодня заснуть. Конечно, я не вправе давать вам лекарство без рецепта, но считайте, что это мой последний подарок.

Я смотрю на таблетку и, даже не задумываясь, благодарю:

– Спасибо.

Словно она пишет текст моей роли, а я просто читаю за ней.

Доктор Шилдс берет мой бокал с вином, к которому я почти не притронулась, и выливает его содержимое в раковину. Затем счищает в мусорное ведро сыр с тарелки, туда же бросает виноград, к которому тоже никто не прикоснулся.

Опорожненный бокал. Корка от сыра.

Я мгновенно встрепенулась, наблюдая за ней.

Доктор Шилдс не смотрит на меня – поглощена наведением порядка, – но если б увидела мое лицо, сразу бы поняла: что-то пошло не по ее сценарию.

В памяти всплывают ее записи в досье Эйприл: Все следы твоего пребывания здесь были уничтожены… Бокал вымыт… Остатки «бри» и винограда выброшены в мусорное ведро…

Словно тебя никогда здесь и не было. Словно тебя больше не существует.

Я смотрю на прозрачный пакетик с крошечной таблеткой в своей руке.

И все мое существо пронизывает леденящий страх.

Что же ты с ней сделала? – думаю я.

Нужно уходить, немедленно, пока она не догадалась о моих подозрениях.

– Джессика?

Взгляд доктора Шилдс обращен на меня. Я надеюсь, что эмоции, отражающиеся в моем лице, она приняла за отчаяние.

Голос у нее тихий, увещевающий.

– Я просто хочу, чтобы вы знали: не стыдно прибегнуть к вспомогательным средствам, если понимаешь, что без них не обойтись. Любому человеку иногда необходимо отрешиться от действительности.

Я киваю.

– Да, наверно, было бы неплохо наконец-то как следует выспаться, – дрожащим голосом соглашаюсь я.