Падший - Павел Корнев (2016)

– Мое предложение в силе, – сказала она, перед тем как скрыться в коридоре.

– К черту! – сдавленно выдохнул я, взял со стола маузер и на всякий случай выщелкнул из рукояти магазин. Убедился, что патроны на месте, и воткнул его обратно.

После этого налил из хрустального графина стакан воды, напился и вернулся на диван, но только задремал – и жутким железным дребезжанием разродился заведенный на четыре утра будильник. Пора было ехать на вокзал.

На вокзал меня доставили за полчаса до прибытия поезда. По холлу сонно бродили курортники, чей отпуск подошел к концу, смотреть на их унылые физиономии не было никакого желания, и я отправился в ночной буфет. Уселся там за столик, попросил принести стакан холодной воды и чашку черного кофе. Опьянение уже прошло, голова не болела, но вставать в столь раннее время я давно отвык; было откровенно не по себе.

Знобило, клонило в сон, слегка подташнивало.

В несколько длинных глотков я влил в себя принесенную воду, потом без лишней спешки начал пить кофе. Тот был излишне горячим и горьким, зато взбодрил и прогнал сонливость. Иных последствий вчерашнего злоупотребления портвейном к этому времени уже не оставалось.

Я даже задумался, не купить ли пару миниатюрных пирожных с белковым кремом, но не успел. Просто почувствовал на себе чужой взгляд и обернулся.

Ко мне шагал маркиз Монтегю.

Шагал именно ко мне – сомнений в этом не было ни малейших.

Сердце так и екнуло, но я взял себя в руки и беспечно улыбнулся, выкинув из головы предположения о намерениях и мотивах маркиза, неприятные и пугающие.

– Лев! – шумно выдохнул маркиз. – Совсем отчаялся вас отыскать! К счастью, догадался подняться наверх.

– Что-то случилось, Джордж? – еще больше встревожился я. – Что-то с Лилианой? Вчерашняя заметка в газете ее чрезвычайно расстроила.

– Об этом я и хочу с вами поговорить, – тяжело отдуваясь, произнес отец Лили. Он приложил руку к сердцу и ссутулился, потом попросил буфетчика: – Стакан воды, любезный!

За ночь маркиз Монтегю словно постарел на десять лет, кожа приобрела нездоровый вид и посерела, под глазами залегли синие мешки, лоб прорезали морщины. И даже залихватски растопыренные вчера усы сейчас обвисли.

Жадно выпив воду, маркиз опустился на стул и жестом попросил меня присоединиться к нему.

– Время еще есть, – сообщил он, откинув крышку серебряной луковицы карманных часов. – До поезда – четверть часа. Вы ведь уезжаете пятичасовым?

– Так и есть.

– Отлично. Лилиана – тоже.

– В самом деле? – поразился я.

– Да, она решила развеяться и провести несколько дней в столице.

Я кивнул, отметив про себя, что все это напоминает паническое бегство от неизвестной мне опасности.

– Понимаете, Лев, – тяжело вздохнул маркиз, – она уже взрослая женщина, но для меня навсегда останется маленьким ребенком. Это вообще вполне естественное желание отца – опекать своих отпрысков. Увы, детям оно кажется слегка… навязчивым.

– Не уверен, что понимаю вас, Джордж.

– Лилиана – наш единственный ребенок, – сообщил маркиз. – Моя супруга не переживет, если с ней что-то случится. А после вчерашних новостей девочка сама не своя. Ей нужно время успокоиться. Лев, вы и так едете в Новый Вавилон, присмотрите за Лили в дороге и дайте телеграмму, когда она заселится в отель. Прошу – вы меня чрезвычайно обяжете.

Я открыл рот, чтобы отказаться, и вновь закрыл его, собираясь с мыслями.

– Почему я? Почему не отправить с ней кого-то из слуг?

– Она не хочет никого видеть. Фактически вы первый ее знакомый после возвращения из Калькутты.

– Она не показалась мне затворницей.

– Закрываться от мира в доме и закрываться от мира в себе – так ли велика разница?

Либо маркиз всерьез принимал меня за тайного поклонника дочери, либо немного лукавил, поэтому соглашаться на его поручение я не спешил. Вместо этого со всей возможной прямотой объявил: