Падший - Павел Корнев (2016)

Лили захлопала в ладоши и рассмеялась.

– Я начинаю понемногу разбираться в тебе, человек-загадка!

Но я не дал увести себя в сторону и постучал пальцем по блокноту.

– Кто знал о выступлениях? – и выдвинул первое предположение: – Хозяин варьете?

– Нет, он никогда не видел меня без вуали. К тому же не забывай: записку я получила до того, как обратилась к нему.

– Да, точно, – был вынужден я признать правоту собеседницы. – Тогда придется копнуть глубже. Кто в Калькутте знал о твоем посвящении богине?

Лилиана надолго задумалась.

– Не знаю, Лео. Я ни с кем не общалась, кроме своей служанки.

Было видно, что ей неприятен этот разговор, но я отступать не собирался и зашел с другой стороны.

– А помимо сектантов?

– Отец, – ответила Лили. – Это он проводил дознание.

– Кто еще?

– Никто. Папа сжег протокол допроса. Он даже маме ничего не сказал. Мне кажется, это до сих пор причиняет ему боль.

Маркиза я в список подозреваемых включать не стал и продолжил расспросы:

– Кто из слуг жил в то время с вами в Калькутте?

– Лео! Никто ничего не знал!

– Они могли что-то услышать, что-то кому-то сказать. Я не собираюсь никого ни в чем обвинять. Я даже разговаривать с ними не буду. Просто аккуратно наведу справки. Не бойся, никто ничего не узнает.

– Ты такой мальчишка! – покачала головой Лилиана. – Скучаешь по работе?

Я взял ее за руку и поцеловал кончики пальцев.

– Я должен что-то сделать. Бездействие мучительно, любовь моя.

– Любовь?

– Образное выражение, – со смешком пошел я на попятный и подмигнул собеседнице.

Лилиана с притворной обидой вырвала руку, откинулась на спинку стула и наморщила лоб.

– Пиши, – сказала она после минутных раздумий и начала диктовать имена.

И я начал записывать. В неуловимых тугов я не верил, куда перспективней казалась версия с подкинувшим записку слугой. Впрочем, немедленно вспомнились в один миг заполонившие глухой переулок индусы, и мой скептицизм несколько пошатнулся. Но нужно же было с чего-то начинать…

Постепенно приносили блюда, и мы приступили к трапезе, несколько более скованные, чем раньше. Разговор не прошел бесследно и оставил тягостное впечатление чего-то некрасивого и неуместного.

К счастью, после бокала вина Лилиана вновь пришла в превосходное расположение духа и принялась расспрашивать меня об апартаментах.

– Пригласишь полюбоваться видом на озеро? – заулыбалась она, когда мы расплатились и направились на выход.

– Негоже невинной девице посещать жилье холостяка, – с усмешкой ответил я, но идея неожиданно захватила меня. Времени до вечернего приема оставалось предостаточно.

Хитрая лиса Лилиана рассмеялась.

– Может, завтра? Если будешь себя хорошо вести. Ты ведь будешь себя хорошо вести, Лео?

Ответить я не успел. Откуда-то сзади послышалось:

– Разрази меня гром! Лео, мои глаза не обманывают меня, это действительно ты?

Вздрогнув, я обернулся и увидел Альберта Брандта, спускавшегося с Елизаветой-Марией со второго этажа ресторана.

– Ты же собирался покинуть этот райский уголок? – припомнил поэт и пригладил песочного цвета бородку. – Так на кой черт ты… – Альберт слегка поклонился моей спутнице, приподняв при этом шляпу, и счел уместным смягчить выражение, – ввел меня в заблуждение?

Елизавета-Мария в своем черном одеянии не произнесла ни слова, но я чувствовал, как через густую вуаль на меня глядят ее слепые глаза.

– Альберт, ты все перепутал. Я уезжал, но уже вернулся.

– А ведь не собирался?

– Обстоятельства изменились.

– И не зашел ко мне?

– Брось! – похлопал я поэта по плечу. – Я вернулся в шесть утра и все это время с высунутым языком бегал по городу, устраивая дела. Тебя собирался навестить во второй половине дня. Мы почти соседи.

– Отлично! Какие планы на вечер?

Лилиана улыбнулась и сообщила: