Сад костей - Тесс Герритсен (2018)

— Не сомневаюсь: со мной будет то же самое. Наверняка внучатый племянник найдет мой хладный труп вот в этом самом кресле.

— Ужасно, что вы так думаете, Генри.

— Этим и чревата склонность к уединению. Вы живете одна, значит, должны меня понимать.

Джулия взглянула на свой бокал.

— Я этого не хотела, — призналась она. — Меня бросил муж.

— Почему? Кажется, вы вполне симпатичная молодая женщина. «Ага, вполне симпатичная, — заметила про себя

Джулия. — Вот именно. От таких мужчины и убегают».

Сам того не желая, Генри сделал настолько обидное замечание, что Джулия даже рассмеялась. Но сквозь смех вдруг начали пробиваться слезы. Она склонилась к столу и, уронив голову на руки, постаралась взять верх над своими эмоциями. Почему это произошло именно сейчас, именно здесь, на тазах у человека, которого она едва знает? После того как ушел Ричард, Джулия несколько месяцев не плакала вовсе, поражая окружающих своей стойкостью. А теперь, похоже, ей не удастся сдержать слез, хотя она до трясучки пыталась побороть их. Генри не произнес ни слова и даже не попытался ее успокоить. Он просто смотрел на нее — так же, как смотрел на те старые газеты, — словно эта вспышка была для него чем-то новеньким и потому интересным. Утерев лицо, Джулия резко вскочила.

— Я все уберу, — проговорила она. — А потом, я думаю, мне нужно ложиться спать.

Собрав тарелки, она отправилась на кухню.

— Джулия, — окликнул ее Генри. — А как его зовут? Вашего мужа?

— Ричард. И он уже бывший муж.

— Вы все еще любите его?

— Нет, — тихо ответила она.

— Тогда какого черта вы из-за него плачете?

Генри не мог поступить иначе — он всегда зрил в корень.

— Потому что я идиотка, — призналась Джулия.

Где-то в глубине дома зазвонил телефон.

Джулия услышала, как Генри, шаркая и переставляя палку, прошел мимо ее двери. Звонивший знал — старику понадобится много времени, чтобы добраться до аппарата, поэтому, прежде чем Генри поднял трубку, телефон издал не менее десятка трелей. Джулия с трудом различила тихое «алло». А через несколько секунд Генри проговорил:

— Да, она здесь. Мы разбирали коробки. Если честно, я пока не решил. «Не решил — чего? — удивилась Джулия. — С кем это он разговаривает?»

Она изо всех сил пыталась разобрать его слова, но Генри понизил голос, и теперь до нее доносилось лишь неясное бормотание. Через мгновение голос старика умолк, и из звуков остались лишь шум моря за окном да поскрипывания и постанывания старого дома.

Следующим утром, при свете дня, звонок уже не казался Джулии таким странным.

Поднявшись с кровати и натянув джинсы и свежую футболку, она подошла к окну. Но и на этот раз ничего не увидела. Казалось, туман сгустился сильнее и еще плотнее прижался к стеклу, стоит только высунуть руку, подумала Джулия, и пальцы утонут в этой сероватой сахарной вате. «Я проделала весь этот долгий путь до Мэна, — вдруг пришла ей в голову мысль, — а моря так и не увидела».

В дверь резко постучали, и она, вздрогнув, обернулась.

— Джулия! — позвал Генри. — Вы уже проснулись?

— Я только что встала.

— Вам нужно немедленно спуститься вниз.

Настойчивость в голосе старика заставила Джулию тут же подойти к двери и открыть ее.

Генри стоял в коридоре, его лицо казалось взволнованным:

— Я нашел еще одно письмо.

12

1830 год

Над анатомической залой плотной мутной завесой поднималось облако сигарного дыма — приятный аромат табака маскировал трупный смрад. На столе, где работал Норрис, лежало тело с надрезанной грудной клеткой, иссеченные сердце и легкие зловонной кучей покоились в ведре. Даже в стылом помещении процесс разложения не замедлялся, когда трупы прибыли из штата Нью-Йорк, он уже был в самом разгаре. Два дня назад Норрис наблюдал за разгрузкой четырнадцати бочек, в которых хлюпал солевой раствор.