Сад костей - Тесс Герритсен (2018)

Том стал приближаться — нетерпеливый Маккой потащил его вверх по склону. И вскоре они оказались в нескольких шагах от Джулии и Ричарда.

— Вы уверены? — переспросил Том.

— Видите ли, — резко отозвался Ричард, — у нас конфиденциальная беседа.

Том продолжал смотреть на Джулию:

— Не такая уж она и конфиденциальная.

— Все хорошо, Том, — заверила его Джулия. — Ричард как раз собрался уезжать.

Том подождал еще немного, видимо, решив удостовериться, что ничего страшного не происходит. Потом развернулся и, волоча за собой пса, пошел прочь по дорожке, тянувшейся вдоль речки.

— А это еще кто, черт возьми? — осведомился Ричард.

— Он живет неподалеку.

Губы Ричарда исказила отвратительная улыбка:

— Ты из-за него, что ли, купила этот дом?

— Убирайся отсюда, — отозвалась Джулия, направляясь к дому. Уже на кухне она услышала телефонный звонок, но отвечать не спешила. Ее внимание по-прежнему было сосредоточено на Ричарде. Глядя в окно, она проследила, как он наконец-то вышел со двора. Включился автоответчик:

— Джулия, я только что обнаружил кое-что. Позвоните мне, когда приедете, и я…

Она взяла трубку:

— Генри?

— О! Вы уже прибыли!

— Я только что вошла. Пауза.

— Что-то случилось?

Удивительное дело: Генри, которому не хватало элементарных навыков общения, обладал феноменальной способностью распознавать ее настроение. Услышав, что завелся двигатель, Джулия перенесла телефон на окно гостиной и удостоверилась, что «БМВ» Ричарда двинулся прочь.

— Ничего не случилось, — ответила она, добавив мысленно: «Пока ничего».

— Оно лежало в шестой коробке, — сообщил Генри.

— Что — оно?

— Завещание Маргарет Тейт-Пейдж, ее последняя воля. Датировано тысяча восемьсот девяностым годом, тогда ей было шестьдесят. Она завещала свое имущество нескольким внукам. Одну из внучек звали Арния.

— Арния?

— Необычное имя, правда? Думаю, теперь сомнений не остается: Маргарет Тейт-Педж — это наша повзрослевшая малышка Мегги.

— Значит, тетушка, о которой Холмс упоминал в своем первом письме…

— …это Роза Коннелли.

Джулия вернулась на кухню и посмотрела в сад, на то самое место, которое когда-то привлекало взгляд другой, давно умершей женщины. «Кто же был похоронен в моем саду? Может, Роза?»

17

1830 год

Свет, проникавший сквозь покрытое сажей окно, приобрел темно-свинцовый оттенок. В мастерской всегда недоставало свечей, и Роза, вдевая иголку с ниткой в белую кисею и снова выдергивая их, едва видела получавшиеся стежки. Она уже закончила основу из бледно-розового атласа, и теперь на рабочем столе остались шелковые розы и ленты, которые нужно было закрепить на рукавах и талии. Это изящное платье предназначалось для бала. Продолжая шитье, Роза представляла себе, как зашуршит юбка, когда хозяйка платья окажется в бальном зале, как атласные ленты будут переливаться в свете свечей, когда она сядет за стол. Там подадут винный пунш в хрустальных бокалах, устрицы в сливочном coyсе и имбирный пирог — можно будет наесться досыта, никого не оставят голодным. Пусть Роза никогда не окажется на таком вечере, зато это платье туда обязательно попадет, в каждый его стежок девушка вложила частичку себя, и след Розы Коннелли, навсегда запечатленный в складках атласа и кисеи, будет вместе с ними кружиться по залу.

Теперь в окно поступал лишь слабый отблеск света, и Розе с трудом удавалось разглядеть нитку. Когда-нибудь она станет похожа на других швей, работающих в этой комнате, — глаза окосеют, а пальцы покроются мозолями и шрамами от постоянных уколов. Когда в конце дня эти женщины поднимаются со своих мест, их спины так и остаются сутулыми, будто бы они уже не способны выпрямиться.