Аспект дьявола - Крейг Расселл (2019)

– Нет, это не так, – ответил Бартош.

Маленький и помятый, он сидел через стол от Смолака и разглядывал обстановку в кабинете детектива. Она была исключительно рабочей: папки с документами, сборники законов и нормативных актов. И ни намека на личные вещи.

В кабинете было только одно окно, но оно было огромным, и через него беспрепятственно лился свет – здание напротив – одноэтажное, а кабинет находился на третьем этаже. Получив этот кабинет, Смолак сразу же переставил стол, чтобы сидеть спиной к окну. Благодаря этому его лицо было в тени, в то время как лицо человека, сидящего напротив, ярко освещено. Это был трюк, о котором он вычитал в одной исторической книжке: Карл IV Люксембургский, король Германии, король Чехии и император Священной Римской империи, установил свой трон в зале для аудиенций в замке Карлштейн, что юго-западнее Праги, между двумя высокими, от пола до потолка, окнами. Выражения его лица невозможно было разглядеть, в то время как его вассалы на ярком свету были как на ладони. Детектив был согласен с императором, что свет лучше всего обнажает ложь.

– Но я полагаю, об этом говорят все, – спокойно сказал Бартош. – О том, что я устроился на работу в полицию из-за брата. Потому что, мол, я хотел понять, что его толкнуло на преступления.

– А это так?

Маленький неповоротливый доктор издал горький смешок, затем затянулся сигаретой.

– Мы имеем дело с убийцами каждый день, для нас факт смерти – банальность. Не мне вам говорить, что почти каждое преступление совершается в среде малообразованных и малообеспеченных групп населения, выходцами из этой среды. Разве на таком материале я могу понять мотивы моего брата? Убийства, которые совершил Доминик, – это исключение из общего правила. Знаете, в нем все было исключительным: его разум, его амбиции, его безумие. Если бы я действительно хотел разгадать его тайну, я бы стал психиатром, а не полицейским врачом.

– А у вас никогда не было подозрений относительно его психического состояния? – спросил Смолак.

Лицо Бартоша омрачила глубокая скорбь.

– Мой брат был самым нежным человеком, которого я когда-либо знал. Для Доминика этот мир, эта вселенная была полна чудес. Чудеса, которые мы можем видеть, и чудеса, которые нам еще предстоит открыть… Вот почему он стал ученым: чтобы открывать удивительное. Как физик, он посвятил свою жизнь пониманию скрытой механики Вселенной. Это так называемая квантовая механика, где абсолютно все, что мы знаем, все, что мы принимаем как непреложную истину, перевернуто с ног на голову. Я в свое время получил неплохое образование, но не понимаю этого. Перевернутый, нелогичный мир, который требует здравого рассудка, если вы собираетесь его исследовать. Полагаю, здравомыслие Доминика было недостаточно сильным. Где-то там он нашел чудо, которое так тщательно искал, но оно оказалось страшным, темным чудом. Слишком страшным для его разума. Он искал разум и науку, но вместо этого нашел безумие и оккультизм.

Смолак кивнул.

– Ваш брат не несет ответственности за свои действия, не так ли? Ведь он находился во власти своего безумия. Вы понимаете это?

– Я понимаю… – Бартош, казалось, засомневался на мгновение. – Да, понимаю.

– Тем не менее вы до сих пор ни разу не навестили его.

– Наверное, потому что я все-таки виню его. То, что он сделал, чудовищно. Я знаю, что Доминик, будь он здоров, никогда бы не нанес вреда ни одной живой душе, но… То, что он сделал, заставляет смотреть на него другими глазами.

– Но сейчас вы хотите увидеться с ним?

– Когда я услышал, что вы едете в Орлиный замок…

– Боюсь, визит придется отложить еще на некоторое время, – прервал его Смолак. – Пациент, с которым я хотел поговорить, напал на сотрудника клиники.

– Но вы все же поедете? – нахмурился Бартош.

– На следующей неделе. И если вы не передумаете…

– Я поеду с вами.

Повисла пауза. Бартош снова задумчиво затянулся сигаретой.