Девушка в лабиринте - Донато Карризи (2019)

Дженко ни словом не упомянул о кролике Банни и комиксе. То были самые слабые звенья в цепи расследования, он сам еще не понял, что они означают и какую играют роль.

Только дети могут видеть кролика, – припомнил он.

– Если Том Криди навел тебя на Тамитрию Уилсон, значит он рассказал тебе больше, чем нам, – набросился на него Делакруа.

– Или мы должны поверить, что он ограничился только байкой о человеке-кролике? – презрительно бросил Бауэр.

Хочешь – верь, хочешь – нет, но так оно и было, подумал Бруно, но промолчал.

Делакруа решил пойти на мировую:

– Может быть, Криди спонтанно выдал тебе какую-то деталь, которую потом забыл, сочтя несущественной.

– Вы теряете время, – перебил его Дженко. – Я пришел сюда, чтобы заявить об убийстве, ясно вам? Я здесь затем, чтобы вам помочь, рассказал все, что знаю; ваше дело проверить. Я выполнил свой гражданский долг, хотя и не обязан был это делать. И в качестве законного опекуна Саманты Андретти…

Бауэр вскочил, схватил его за грудки:

– Слушай, ты, козел: мы нашли ее отца. Когда ему назвали твое имя, он сказал, что пятнадцать лет назад ты содрал с них кучу денег и испарился.

Не так уж он и не прав, подумал Бруно.

– Поэтому я знаю, что у тебя на уме: ты стараешься сделать себе рекламу, похваляясь поручением, которого тебе никто не давал. Ты гнусный паразит, только и всего.

Бруно даже не пытался оправдываться. Через несколько секунд Бауэр отпустил его и вернулся на место.

Зазвонил мобильник Делакруа. Полицейский вышел на связь, какое-то время слушал.

– Хорошо, спасибо. – Сбросив звонок, он повернулся к Бруно. – Патрульные, которых мы направили на ферму Уилсонов, не нашли никакого трупа.

Дженко мог бы возразить, что Робин Салливан, очевидно, нашел способ избавиться от тела. Но промолчал, поскольку Делакруа не закончил.

– Агенты, однако, сообщили, что в доме обнаружены следы борьбы. Кроме того, на крышке люка, ведущего в подвал, имеются выбоины, сопоставимые со следами от выстрела.

– Нашли они мобильник Уилсон? Можно было бы отследить ее последний звонок, – заметил Дженко.

– Никакого мобильника не было.

Некоторое время все молчали, потом в дверь кабинета кто-то постучал. Бауэр пошел открывать.

– Простите, доктор Грин хочет поговорить с вами, – сообщил молодой агент.

– Сейчас, – ответил Делакруа и повернулся к Бауэру; тот понял, что от него требуется, и оставил их одних. Смуглый полицейский поднялся с места. – Человек, за которым мы охотимся, очень опасен, – сказал он.

– Уж наверное, мне это известно, коль скоро он пытался меня убить, – съязвил Бруно.

– Ничего тебе не известно, – оборвал его Делакруа. Он говорил серьезно. – Это не предупреждение и не совет оставить все как есть. Говоря о том, что он опасен, я подразумеваю, что этот человек способен сотворить такое зло, какого мы с тобой и вообразить себе не можем… Грин его определяет как «садиста-виртуоза». Он относится к категории психопатов, которых профайлеры называют утешителями.

Дженко постарался запомнить термин, который раньше не попадался ему. Он догадался, что Грин тот самый использующий неортодоксальные методы профайлер, который работает с Самантой Андретти.

– Слово «утешитель» я сперва воспринял в позитивном смысле, – продолжал полицейский. – В конце концов, похититель Саманты держал ее в заточении пятнадцать лет, но сохранил ей жизнь. Можно было даже подумать, что у него не хватило духу ее убить, что он о ней заботился и даже сочувствовал ей. Но я ошибался… – Делакруа закусил губу, рассказ явно затронул его за живое. – В отличие от серийного убийцы садист-утешитель не удовлетворяется тем, что убивает: смерть – чисто побочное явление.

Бруно вспомнил, как Банни пощадил его.