Волчья река - Рэйчел Кейн (2019)

Они снова ссорятся. Я хотела бы, чтобы они этого не делали, но понимаю, что такое стандартные отношения детей в семье, особенно в таком возрасте. Ланни не задирала Коннора примерно два месяца после того, как я вернулась из Киллмэн-Крик и рассказала им тяжелые новости о том, что их отец мертв и что именно мне пришлось убить его. Однако мир не продлился долго. По сути, теперь их конфронтация стала еще более острой. Мы говорили об этом, но мне кажется, Ланни так и не смирилась с мыслью о том, что во время всех тех событий ее брат общался с отцом, пусть даже по телефону. Мэлвин, будь он проклят, убедил нашего сына поверить ему, и Ланни просто не может это осмыслить. Эта рана стоит между ними, и я могу лишь надеяться, что со временем она зарастет. Но пока еще этого не произошло.

Мы уже у выезда с парковки, но, к несчастью, в обоих направлениях едет плотный поток машин, и я никак не могу выехать. Оператор идет в нашу сторону, продолжая снимать. Я уверена, что он сосредоточил кадр прямо на наших лицах. Ненавижу… Это ощущается, как вторжение в нашу частную жизнь, хотя юридически в этом нет ничего противозаконного. Или есть? Я не знаю, что гласят законы этого штата относительно съемки частных лиц без их разрешения. Возможно, следует проверить.

Я смотрю на машины и хочу, чтобы они побыстрее проехали, однако в нашу сторону на мучительно малой скорости тащится очередной трактор. Темный глаз камеры на краю моего поля зрения словно становится глубже, точно устье колодца, в который я падаю. Моргаю и вижу камеру в студии Хауи Хэмлина. И ощущаю леденящее чувство беспомощности.

Моргаю снова – и вижу грязный, гниющий особняк в Луизиане. Комнату, забрызганную кровью. Цепи.

И камера снимает, снимает, снимает. Совсем как та камера, которую Мэлвин приволок, чтобы заснять мое убийство для зрителей, готовых платить за это зрелище.

Слышу какой-то нарастающий крик.

– Мама! – Испуганный голос Ланни заставляет меня нажать на тормоза, и я понимаю, что едва не врезалась в одну из приближающихся машин, а крик этот был сигналом проезжающего грузовика. Ланни отбрасывает с лица пряди черных волос и встревоженно смотрит на меня. – С тобой всё в порядке?

– Всё хорошо, – машинально отвечаю я ей, потому что так говорю всегда – и ей, и себе. Но не нужно быть дипломированным психологом, чтобы понять, что со мной не всё в порядке. Видения прошлого. Холодный пот. Кошмары. А теперь – видеосъемки, воскрешающие все это. Мне нужно поговорить с доктором Маркс.

Я делаю пару глубоких вдохов и резко выворачиваю руль, вклиниваясь в просвет в потоке машин. Уголком глаза замечаю, как оператор поворачивает камеру, чтобы проследить, в какую сторону мы едем.

Я не чувствую себя по-настоящему в безопасности, пока мы не переваливаем холм и не сворачиваем на шоссе, направляясь прочь из Нортона.

Ланни некоторое время молча ерзает на сиденье, ожидая более полного объяснения, которое я не хочу давать. Наконец она надевает наушники и принимается смотреть в окно. Коннор утыкается в книгу, полностью отключившись от этого мира.

Я радуюсь тишине до тех пор, пока Ланни все же не сдвигает наушники и не спрашивает:

– Ты ведь не собираешься снова выходить замуж, да?

Этот вопрос застает меня врасплох.

– Честно? – переспрашиваю я. – Сомневаюсь.

– Даже за Сэма?

– Даже за Сэма.

– А почему? Вы что, решили расстаться?

Это я обсуждать не хочу. Оглядываюсь. Коннор, похоже, не слушает.

– Мы не расстаемся, – отвечаю я дочери. – Ничего не изменилось. Просто… я довольна тем, что есть, вот и всё. Не думаю, что есть какая-то причина менять что-то, правильно?

– Если вы не собираетесь расставаться, то пусть будет как есть. – Она пожимает плечами, как будто ей все равно.