Волчья река - Рэйчел Кейн (2019)

Я знаю этот номер на память. Это номер Миранды Нельсон Тайдуэлл, и, посмотрев на экран, я сразу же ощущаю себя так, словно падаю с обрыва в бездну.

– Послушай, – говорю я Коннору, – мне нужно еще раз кое-куда позвонить. Я буду в соседнем номере, ладно?

Он кивает, не отрывая взгляд от страницы, но когда я иду прочь, мне кажется, будто парень смотрит мне вслед. Вероятно, замечает моё напряжение.

Выхожу быстрым шагом в нашу с Гвен комнату и делаю несколько глубоких вдохов. До меня доходит, что здесь слишком тепло, поэтому я снова включаю кондиционер.

А потом делаю звонок, который отправит меня прямиком в ад.

Миранда не здоровается. Она никогда не здоровается.

– Сэм, ты прослушал мое сообщение?

– Нет, – отвечаю я ей. Когда я разговариваю с этой женщиной, голос мой звучит по-другому. Я не помню, всегда ли было так. – Какого черта ты творишь?

– А по-моему, истинный вопрос заключается в том, какого черта творишь ты, Сэм. Ты живешь в ее доме, спишь в ее постели. Это, вне всякого сомнения, самая чудовищная и извращенная вещь, о которой я слышала за много лет, а это, Бог свидетель, кое о чем говорит.

Ее голос… Это одновременно мед и лед. И еще намек на хрипотцу; когда Миранда лечилась от нервного срыва после гибели ее дочери, она кричала так много, что голос ее навсегда изменился. Это лишь поверхностный признак того, насколько с ней все неправильно, намек на ту бездну, что лежит под этой поверхностью.

Миранда богата. Мультимиллионерша, бывшая жена управляющего хеджевым фондом. Бывшая участница Женской благотворительной лиги, которой все в жизни преподносилось на серебряном блюдечке… до того дня, когда ее дочь, Вивиан, пропала из торгового центра. Вторая из известных жертв Мэлвина Ройяла.

Когда я вернулся из командировки, Миранда встретила меня в аэропорту. Я все еще был в военной форме. Она выглядела как безупречно сработанный манекен, облаченный в дизайнерскую одежду, и держала в руках табличку с моим именем.

«У нас есть кое-что общее, мистер Кейд, – сказала она. – Моя дочь и ваша сестра. Разрешите подвезти вас. Нам нужно поговорить».

В тот момент своей жизни я был потрясен, измучен, зол, опустошен и уязвим. И Миранда была куда в худшем состоянии, чем я. Токсичные отношения, которые установились между нами… я видел ее неопрятной, непричесанной, в одежде, вонявшей многодневным запоем. Я приносил ее обратно в ее трехэтажный особняк площадью в шесть тысяч квадратных футов и помогал ей добраться до туалета, когда ее тошнило. Я выслушивал ее припадки ярости. Я учил ее стрелять.

Вместе мы творили ужасные вещи.

– Где ты добыла этот номер? – спрашиваю я ее. Это не самый срочный вопрос, но единственный, который я могу задать сейчас.

– Деньги и связи, – говорит Миранда, и я слышу в ее словах усмешку. Так она отвечает на большинство вопросов. – Я знаю, ты не дома. Я побывала там вчера вместе с моей съемочной бригадой. И оставила записку. Даже подписалась, видел? Ты сказал ей об этом?

Я не сказал. Я взял эту чертову записку и пропустил ее через шреддер.

Я не отвечаю, и она продолжает:

– Где именно ты прячешься, Сэм?

– Я не прячусь. – Это как минимум наполовину правдиво. – И нам не о чем говорить – за исключением того, когда ты намерена отвалить подальше и оставить нас в покое.

– «Нас». – Презрение и насмешка, звучащие в этом слове, подобны удару хлыста. – Боже мой, Сэм, ты серьезно? Ты с ума сошел.

– Это не твое дело, – говорю я. – Возвращайся домой, в Канзас-Сити, Миранда. Оставь это.

– Я продала дом в Канзас-Сити. Я занимаюсь… как это нынче модно говорить? Сёрфингом недвижимости. Хотя, надо признать, я провела весьма неприятную ночь в этом местном отеле в Нортоне и не хочу больше останавливаться там. Насколько я понимаю, в Стиллхауз-Лейк можно снять довольно неплохой дом. Может быть, ты порекомендуешь мне тот, в котором жил прежде?