Последний ребенок - Джон Харт (2019)

Дом Джарвиса, когда он свернул с улицы на участок, выглядел темным и угрюмым. Полицейских машин Хант не увидел. Других детективов тоже. Его встретил Йокам, бледный и небритый, с коробкой мятных конфет, в облепленных грязью туфлях и мокрых по колени брюках. Рядом с ним стоял Майк Колфилд, один из немногих сотрудников, приписанных к кинологическому отделу. Ветеран с тридцатилетним стажем, высокий и сутулый, с большими, мозолистыми руками и такой черной прядью волос, что она казалась крашеной. На нем был защитный комбинезон, тоже мокрый и грязный. У ноги сидела на поводке та же дворняга, с которой они обыскивали участок Фримантла.

– Джон. – Хант кивнул и посмотрел на кинолога. – Майк. – Вид у обоих полицейских был подавленный. Пес не шевелился и даже не моргал, но не сводил глаз с Колфилда. – Подмогу еще не вызвали?

Йокам захлопнул коробку с леденцами.

– Хотел, чтобы ты первым это увидел. – Они двинулись к темнеющему за домом лесу. – Расскажи ему, Майк.

Колфилд отрывисто кивнул.

– Проснулся сегодня рано. Обычно, когда так случается, люблю поохотиться, а тут решил еще разок по этому местечку пройтись. – Он показал рукой вперед. – Понимаешь, я работал по квадратам, от сарая, но сегодня подумал: а пошло́ оно всё, разомну ноги. Здесь я был в пять – и пошел по прямой к реке. Это примерно две мили.

Они миновали гараж, все еще обтянутый желтой лентой. Майк шел уверенно, ныряя под ветками и рассказывая на ходу.

– Где-то через милю Том оживился. А еще через сотню ярдов так разъярился – только что дерьмом не кидался. – Кинолог пригнулся и смущенно покачал головой. – Фигурально выражаясь.

– Я в участок рано приехал, – добавил Йокам. – Вот и принял звонок.

За рощей они преодолели узкий быстрый ручеек, легко бежавший по обнажившемуся граниту. Солнце уже выглядывало в просветы между серыми стволами, и температура постепенно повышалась. Йокам поскользнулся и упал на колено.

– Что за запах? – спросил Хант, морщась от тошнотворно-сладковатой вони. В следующий момент она исчезла, но тут же вернулась.

– Там свалка. – Майк показал рукой. – Мили полторы-две отсюда. Ветер приносит.

Хант вдруг заметил, что пес навострил уши, поднял голову и принюхался, а потом ткнулся носом в землю и рванул вперед, натягивая поводок. Кинолог перехватил вопросительный взгляд и кивнул.

– Видишь, о чем я говорил?

За еще одной, последней, рощицей открылась широкая мелкая низина. Могучие деревья стояли здесь надежно и прочно, как монументы. Землю укрывала подстилка из опавших, сырых и гниющих листьев. Из нее торчали три оранжевых флажка на тонкой, жесткой проволоке. И никаких следов раскопок.

– Уверены, что это тела? – спросил Хант.

Майк сделал какой-то жест, и пес сел, внимательно наблюдая за людьми. Ноздри его раздулись, но во всех прочих отношениях он оставался неподвижен.

– Служу тридцать лет, и этот пес у меня лучший из всех. Тела найдете под теми флажками.

Хант кивнул и посмотрел на флажки, яркие и такие маленькие на фоне широкой низины. Стояли они на расстоянии футов, может быть, в пятьдесят один от другого.

– Еще трое… Будь оно проклято. – Майк и Йокам переглянулись. Хант заметил. – Что?

– У меня было только три флажка, – сказал кинолог.

– И что?

Майк потрепал дворнягу.

– Здесь нужно больше.

Детектив посмотрел на жилистого кинолога с обветренным лицом. Уши – обвисшие, завязанные узлом хрящи; нос – длинный, с горбинкой. Детектив знал, что он ждет очевидного вопроса.

– Хочешь сказать, есть еще?

Майк высморкался в шейный платок, кивнул, и кожа на его шее сложилась складками.

– Думаю, да.

Хант посмотрел на Йокама.

– Давно у Джарвиса этот участок?

– Двадцать четыре года, – хмуро ответил тот.

– Господи…

– Что будем делать? – спросил Йокам.

Хант поднял голову и увидел дрожащие листья и зазубренные голубые трещины между ними.