Танцы марионеток - Елена Михалкова (2009)

– Флешку взял? – спросил Бабкин.

Макар рассмеялся.

– Не волнуйся, Серега. У тебя такой вид, словно меня ожидает погоня по всем оранжереям с «охотниками» наперегонки. Мы с тобой приехали с деловым предложением, весьма незамысловатым, и максимум нехорошего, что может нас ожидать, – это отказ Игоря Васильевича быть посредником или же отказ самого Коцбы. Но здесь уже все зависит от моей способности объяснить цель визита.

Бабкин кивнул и замолчал. Цель визита…

Он так до конца и не понял, почему они не могут напрямую связаться с Асланом Коцбой, раз уж тот заинтересован в том, чтобы подвинуть предпринимателя Тогоева из занимаемой им ниши, но Макар настаивал на том, что им нужен весомый посредник. Илюшин фактически отстранил его от дела, приказав позаботиться о Маше и Косте, хотя обоим было очевидно, что вся забота заключается лишь в том, чтобы не давать им выйти из дома. «Потерпите недолгое время, – сказал им Илюшин. – Скоро все решится».

И уехал. Вернулся в квартиру Маши и Сергея лишь сутки спустя, усталый, пахнущий коньяком и почему-то селедкой. Бабкину показалось, что даже загар почти сошел с него за эти сутки. Папку с документами Илюшин бросил на пол так, что бумаги разлетелись в стороны, но на попытку Сергея собрать их только махнул рукой: «Оставь. У меня есть кое-что куда более ценное».

Информация. Оба знали, что для них нет ничего ценнее информации. С кем в этот раз встречался Илюшин, Бабкин не спрашивал, да это было и неважно, но вечером Макар нарисовал Сергею схему, на которой маленькие кривоногие человечки стояли вокруг предмета, похожего на завязанный мешок.

– Это – Тогоев, – сказал Макар, ткнув пальцем в фигурку с шариком в руке, и Сергей догадался, что шарик символизирует мандарин. – Это – Коцба. Мне нужно было проверить, насколько верны сведения о том, что они с Тогоевым сталкивались лбами.

– Ну и?

– Более чем верны. Много лет назад Олег Борисович, как я тебе и рассказывал, решил, что завод минеральных удобрений – лакомый кусок. Тогоев тогда уже был владельцем фабрики под Ростовом, а замахнулся на завод, поскольку производимые им удобрения приобретает половина населения России, и на оборудовании завода можно удешевить процесс производства тех реагентов, которые выпускает ростовская фабрика. Он подкупил всех, кого только можно было подкупить, и в результате Коцба остался без завода. Несмотря на то, что в этой борьбе его изрядно потрепали, он пытался сопротивляться и осложнять Тогоеву жизнь, но у него ничего не вышло – не в той весовой категории был тогда Аслан. К тому же у Олега Борисовича существовала возможность влиять на ситуацию следующим образом…

Стрелки, пересечения, нелепо нарисованные человечки… Карандаш чертил все новые линии, и перед Бабкиным оживала история злоупотреблений, махинаций, взяток, хищений… Поясняя ситуацию, Макар рисовал условные обозначения рядом с фигурками: возле первой появился домик, возле второй – прямоугольник с круглыми окошками, возле третьей – такой же условный мешок, что и в центре рисунка. Бабкин слушал очень внимательно, про себя поражаясь тому, как быстро его друг успел найти людей, согласных рассказывать ему всю подноготную биографии Олега Борисовича Тогоева. Или это был один человек?

Сергей понимал, что ради возможности написать под каждой фигуркой фамилию Илюшин и работал последние сутки.

– Макар, а почему ты был так уверен, что раздобудешь что-то в этом роде? – спросил он, кивнув на рисунок, испещренный значками.

Илюшин свысока взглянул на него.

– Человек рожден в грехе и зачат в мерзости, – процитировал он, – и путь его – от пеленки зловонной до смердящего савана.

– Да ты что? – театрально удивился Бабкин. – Правда?

– Это из Роберта Уоррена, мой невежественный друг. «Вся королевская рать».

– Рад за армию его величества. А Тогоев здесь при чем?