Танцы марионеток - Елена Михалкова (2009)

На следующий день он начал действовать. Задача казалась ему несложной: узнать номер школы, в которой училась Лена, было парой пустяков. «Если бы еще не отвлекаться на работу, дело пошло бы куда быстрее», – невесело пошутил он.

Но день складывался для Василия неплохо. После обеда он съездил в школу и, поговорив с секретарем – пожилой аккуратной девой, во время разговора без конца поправлявшей вязаную брошь на блузке, – получил список учителей, работавших в школе в те годы, когда там училась Лена. Сказать, кто именно преподавал в классе Дубровиной, секретарь не смогла, но Василию это и не требовалось: он вспомнил, что у него сохранился телефон парня, которого когда-то на вечеринке бог знает у кого Лена представила ему как своего бывшего одноклассника. Одноклассник был таким же разгильдяем, как сам Ковригин, и, помнится, тогда они неплохо провели время, смывшись с вечеринки и напившись в одном из баров на Полянке.

Ковригин позвонил парню, напомнил о себе и вскоре получил все требуемые сведения.

– Вася, а это тебе зачем? – под конец разговора спросил одноклассник. – Что, статью о Ленке хочешь написать?

– Вроде того, – отшутился Ковригин.

– Ты ж, кажись, по фотографической части?

– Расширяю горизонты. Пробую себя в разных ипостасях. Экспериментирую с материалом.

– Кстати, о материале и экспериментах! – оживился одноклассник. – Вась, как насчет «сегодня вечером»? Свободен?

Еле отбрыкавшись от предложения выпить, Ковригин снова поехал в школу, захватив по дороге букет мелких кустовых роз, и получил от секретарши директора фотографии всех учителей, преподававших у Лены.

Сопоставить «объект» с описанием оказалось куда сложнее, чем думал Василий, но здесь ему помогла профессиональная память на лица: просматривая старые портреты, он вспомнил, что эту женщину где-то уже видел, и, напрягшись, понял, где именно – в домашнем Ленином фотоальбоме. Почти уверенный в том, что попал в точку, Ковригин все же сравнил изображение со словесным портретом, данным в книге. Оно подходило.

«Спасибо вам, дорогой писатель, за вашу привычку так подробно описывать внешность людей, – расчувствованно поблагодарил Василий Лену, представив ее на воображаемой встрече с читателями. – Если бы вы знали, как это помогает нам в повседневной рутине!»

Он ушел из школы, унося с собой имя прототипа героини, которая в последней книге Дубровиной была единственной жертвой.

С девочкой оказалось еще проще, хотя Ковригин подозревал, что здесь его ждут большие сложности. Но, повертевшись возле подъезда Лены, он разговорился сначала с коротконогим мужичком, выгуливавшим такую же коротконогую дворняжку, а затем с парой мальчишек, выкативших велосипеды во двор. Владелец дворняжки сообщил ему, что девчонку видит по утрам – она живет выше его, а сам он на пятом. Мальчишки, услышав про ролики и «выше пятого этажа», дружно сказали: «Нинка! Она на восьмом, окна во двор выходят».

– А вам, это самое, зачем? – решил проявить бдительность один из велосипедистов.

– Я ее фотографировать буду для журнала, – ответил Василий с самым честным лицом. Ему хотелось поскорее отвязаться от мальчишек: Лена могла вернуться, застать его возле своего подъезда, а он не желал попадаться на глаза ни ей, ни ее матери.

– Зачем для журнала-то?

– А как же! Краса и гордость вашего дома, спортсменка на роликах… Обязательно нужно таких в журнал!

Он собрался уходить, решив, что получил от ребятни все, что ему нужно, как вдруг за его спиной басовито заявили:

– Только вы ее на роликах не сможете сфотографировать. Она на них больше не катается. Давно уже.

– Почему? – обернулся Ковригин.

– Потому что в больнице лежала, а потом ей мать запретила, – вступил второй мальчишка.

– В больнице – потому что упала, катаясь? – уточнил Ковригин, не веря своим ушам.