Нет кузнечика в траве - Елена Михалкова (2018)

Илюшин ждал этого, но в первый момент ему показалось, будто это игра сознания, измученного бессонницей. Он с силой потер уши и на секунду отвел взгляд от бинокля.

Когда он снова настроил окуляры, ворота были распахнуты. Человек – теперь Макар ясно видел, что это Андреас Димитракис – шел к дальнему сараю. Он скрылся внутри, а пару минут спустя оттуда выехал крытый фургон неприметного серого цвета.

– Много ж ты рыбы наловил, – тихо сказал Илюшин.

Фургон выбрался на главную дорогу и свернул в сторону Неа Калликратии. Ворота за ним закрыла Мина.

Макар бесцеремонно растолкал Гаврилова.

– На кровать иди. Все, твой дозор окончен.

– А ты куда?

– Прогуляюсь.

– У меня так жена уже прогулялась, – хмуро сказал Петр. – Где тебя искать, если что? Давай, сознавайся. Твой Халк мне голову свернет, если ты пропадешь.

Илюшин задумался.

– В бухте под домом рыбака, – наконец сказал он. – Если не вернусь через час, буди местных. Но, думаю, все будет в порядке. Хозяин уехал, остальные в доме.

– С тобой пойду. – Гаврилов стал застегивать рубашку.

– От тебя больше пользы здесь. Проследи, чтобы парнишка никому не начал звонить.

– Да он вроде спит…

– Вот пусть спит и дальше, – сказал Макар.

Он вышел на берег, поежился – свежий ветер дул рывками, словно бился в невидимую дверь. Побережье выглядело абсолютно пустынным. День светлел с каждой минутой, и то, что было темно-синим, становилось голубым, а черный перерождался в зеленый.

Илюшин заторопился. У него не было никакой уверенности, что маршрут рыбака пролегает до города. Возможно, он встречается с тем, кто заберет у него груз, где-то на середине пути. Это было бы безопаснее для всех. Автомобильного движения тут никакого, нет риска, что их заметят…

Бинокль висел у него на груди, натирая шею ремнем. Однако ведущую вниз тропу Макар обнаружил и без него. Камни шуршали и осыпались под его ногами, пару раз ему пришлось уцепиться за торчащие кустики травы. Он ободрал ладонь, а последние пять метров проехал на спине, когда шарахнулся от юркнувшей под ногами крошечной серой змейки и потерял равновесие.

Илюшин поднялся, не сразу сообразив, что изменилось. Затем понял: ветер стих. От него защищали скалы, выдающиеся далеко в море и образовывавшие естественные стены бухты. Он пошел по берегу, утопая в песке, и обнаружил еще две тропы и деревянную лестницу, поднимавшуюся по крутому склону зигзагом. Снизу дом рыбака не был виден, но Илюшин не сомневался, что ступеньки ведут к нему.

«Вот как ты сюда попадаешь».

В глубине бухты он увидел разинутую черную пасть грота. Широкая борозда обозначала путь, которым тащили лодку по песку. Но больше, чем она, Илюшина заинтересовали многочисленные следы ног. Часть смыло волнами, но и оставшихся хватало, чтобы понять: здесь был не один человек и даже не двое.

Он осторожно приблизился к пещере.

Изнутри не доносилось ни звука. Макар включил фонарик на телефоне и заглянул под высокий свод.

Внизу камни были закрыты подобием опалубки и дополнительно прикрыты сверху шинами – на случай шторма, понял Илюшин, чтобы лодки не разбило.

Сами моторки белели в глубине. Одна совсем небольшая, рассчитанная на двух-трех человек. Во второй можно было разместить не меньше двадцати. Палуба была прикрыта брезентовым полотном; Илюшин приподнял его и обнаружил внутри только весла, свернутую старую сеть и консервы с тремя бутылками воды в водонепроницаемом ящике. Оба снятых мотора нашлись чуть поодаль на перевернутой деревянной лодке, очевидно, служившей Андреасу столом и полкой.

«Как же он большую моторку стаскивает в воду?»

Ему вспомнились слова Агаты. «Катерина не помогает отцу на рыбалке. Бережет руки. С ним ходит только Мина, его любимица».

Мина, значит.