Нет кузнечика в траве - Елена Михалкова (2018)

– Может быть, кто-то очень симпатизировал вам…

Она покачала головой.

– Я была жирная, неповоротливая, забитая… во всех смыслах. Нет, никто не мстил за меня, если вы об этом.

– У Шаргуновых были родственники?

– Нет… кажется, нет. А почему вы спрашиваете?

«Потому что если ты заподозрила собственную дочь в убийстве младшей Шаргуновой, до этого мог додуматься и кто-то другой».

– Просто уточняю, – солгал Бабкин.

Возвращаясь поздно вечером в гостиницу, он думал о том, что рассказала Белкина.

Все трое Шаргуновых умерли в течение короткого времени, и если существовал тот, кому были дороги мать, дочь и бабушка, он вполне мог желать смерти виновнику. Отомстить сразу у него не было возможности – Наталья увезла дочь из поселка. Но допустим, они столкнулись много лет спустя…

Сергей позвонил Илюшину.

– Макар, та русская пара в отеле… Они по-прежнему торчат у бассейна или уехали?

– Не знаю, проверю. А что?

– Сбрось мне их фамилии и сфотографируй.

– Подозреваешь, они из Русмы? – понял Макар.

– Допускаю.

– У Гавриловой были враги? Такие серьезные, чтобы мстить выросшей девчонке двадцать с лишним лет спустя?

– Слушай, это ты меня сюда заслал, – флегматично сказал Бабкин. – Я всего лишь отрабатываю версии. Пока ясно, что здесь за одно лето созрели три трупа, из них один стопроцентно криминальный, а к двум другим есть вопросы. Так что сбрасывай фотки и не выеживайся. У тебя новости появились?

– Нет, – сказал Макар. – Слушай, можно визуально отличить труп двадцатилетней давности от, скажем, четырехлетней?

Бабкин надолго замолчал.

– Повторяю свой вопрос, – наконец сказал он. – Есть новости?

– Так можно или нельзя?

– Можно. Но зависит от почвы и не только от нее. Официально принятый срок полного разложения тела – пятнадцать лет. На практике обычно года-двух хватает. Через два могут оставаться сухожилия, мышцы… Запах был?

– Только из одного гроба, но совсем слабый.

– Что значит – только из одного? – Бабкин даже остановился под фонарем, и его немедленно облаяла из подворотни дворняга. – У тебя их там сколько? Макар!

– А вот если мумификация? – сказал Илюшин, будто не слыша. – Ты что там, хвост собаке прищемил?

– Мумификация все очень затрудняет. Ты имеешь в виду – естественным путем?

– Ага.

– Ну, в сухой почве, да, бывает. Тоже за год-два. Чем глубже похоронено тело, тем дольше разлагается. Слушай, тебе все эти вопросы надо эксперту задавать, а я не эксперт – так, нахватался по верхам от наших. И ты уже расскажешь мне наконец в чем дело, или так и будешь наводить тень на плетень?

– Сразу видно человека, гостящего в русской деревне, – почтительно заметил Илюшин. – Плетень! Как много в этом звуке!

«Убить упрямую тварь», – бессильно подумал Сергей.

– Завтра все расскажу, – пообещал Макар. – Мне пока нужно кое-что обмозговать.

Бабкин двинулся дальше, пытаясь сообразить, о каких телах, да еще мумифицировавшихся, мог говорить Илюшин. Ясно было только одно: отыщи он труп Белкиной-Гавриловой, вопроса о четырех или двадцати годах захоронения не возникло бы.

Он возвратился мыслями к Шаргуновым. Матери Ольги не было известно об их родне. Библиотека, конечно, в этот поздний час была уже закрыта, а спросить у Марии Семеновны адрес или хотя бы телефон Сергей не догадался. Он взглянул на табличку, прибитую к ближайшему забору, и обнаружил, что название улицы ему знакомо. Он сам записал его в блокноте каких-то двадцать минут назад.

– Буровая, Буровая, – бормотал Сергей, ища нужный дом. – Почему ты, улица, Буровая? Что здесь бурили?

Из лопухов выскочила курица и заполошно метнулась ему под ноги.

– Тьфу, черт!